Имя купца Парамонова в Ростове знает каждый. И одна из самых распространенных легенд — о происхождении богатства этой казачьей семьи. Ну никак не хотели верить современники, что свои миллионы Парамоновы заработали с помощью труда, ума и удачи. Родоначальник династии Иван Парамонов оставил после себя двух сыновей — Лариона и Трофима. О нажитом в кратчайшие сроки богатстве второго говорили так: якобы вез Трофим на телеге известь на продажу и увидел на дороге забытые впопыхах грабителями мешки с золотом. Поменял, недолго думая, поклажу и уехал восвояси. Деньги пустил в дело — от этого стартового капитала и начало расти состояние казаков-староверов Парамоновых.
Улыбка фортуны
Больше всего, конечно, легенд связано с самым ярким представителем этого рода — Елпидифором Парамоновым. С юных лет он отличался упорством, трудолюбием и здоровой долей авантюризма, без которого, как известно, в коммерческих делах успеха не жди.
В своей книге «Ростовские байки и легендарные истории» краевед Любовь Волошинова приводит довольно любопытную историю карточного выигрыша, которому купец Парамонов тоже обязан своим процветанием. Легенду эту много лет передавали из уст в уста жители Богатяновки.
Звучит она примерно так. В 1889 году купец Елпидифор Парамонов купил мельницу на берегу Дона у не менее зажиточного купца Петра Посохова. Традиция «обмывания» покупки была на Руси испокон веков, поэтому продавец и покупатель отправились в Коммерческий клуб — отметить сделку. Для обоих это событие было радостным: первый недавно переехал в Ростов, и мельница была для него хорошим стартом для развития производства, второй облегченно вздохнул, так как избавился от весьма хлопотного мукомольного дела.
Горячительные напитки лились рекой. И вот дошла очередь до карт.
Удача — девица капризная. Она переходила от одного игрока к другому. И после некоторой неопределенности окончательно остановилась за спиной у Парамонова. Посохов освободил бумажник вчистую, но никак не хотел мириться с тем, что победа на стороне Елпидифора.
— А давай-ка, братец, я дом свой, что рядом с мельницей, на кон поставлю! — треснул кулаком по столу раскрасневшийся от напряжения и заморских вин Посохов.
— Жалеть не будешь? — переспросил Парамонов.
— А на что он мне? Сдавал-то я его своим служащим с мельницы. А теперь мельница твоя, значит, и люд у тебя служить будет, — дельно рассудил Посохов.
— А коли выиграю, не обманешь? — все еще сомневался соперник.
— Обижаешь! Вот те крест! — купец спешно осенил себя знамением, и игроки снова взялись за карты.
И вновь удача была на стороне Парамонова.
— Ну, так что? Дом мой? — с недоверием переспросил он.
— Твой, твой, — швырнул остатки колоды Посохов. — Завтра у нотариуса все документы подпишу, — он тяжело поднялся и направился к выходу. Настроение у купца было испорчено, однако, слово свое он сдержал. Документы оформили, а в Ростове появился еще один Парамоновский дом.
После этого, говорят, Елпидифор Трофимович карты в руки не брал — боялся спугнуть удачу.
Несчастливая мельница
О том выигрыше, быть может, вскоре и забыли бы, если бы не злой рок, который преследовал бывшую Посоховскую мельницу.
У купца Парамонова она проработала всего семь лет. И в 1896 году сгорела вчистую. Но Елпидифор от прибыльного предприятия не отказался — за два года заново отстроил шестиэтажный корпус, установил самое современное оборудование. И обновленная мельница стала самым передовым мукомольным гигантом Российской империи. В сутки здесь перерабатывали до 100 тонн зерна. Баржи с донской мукой уходили на экспорт в Италию, Германию, Грецию, Турцию. А Елпидифора Парамонова стали называть «хлебным королем России».
После смерти купца дело продолжили его дети — Петр и Николай. Но грянула революция, и мельница досталась большевикам. Она получила новое название — Мельница № 1 Союзхлеба. Технологических мощностей и ресурсов хватило на тридцать с лишним лет. Но 7 февраля 1930 года случилась беда.
На мельнице произошел большой взрыв: мучная пыль, находящаяся в воздухе во взвешенном состоянии, — сильное взрывчатое вещество. А поскольку специалистов, заботящихся о технике безопасности, там уже не было, был допущен ряд серьезных нарушений. По одной из версий, мучная пыль могла детонировать из-за горящей папиросы.
Во время ночной пересмены мельницу сотряс мощный взрыв. Он был такой силы, что его слышали даже в самых отдаленных уголках города. В здании обрушились перекрытия, начался сильный пожар. Тушить его сбежались жители окрестных улиц. Боролись с огнем несколько суток. В те дни на бывшей Парамоновской мельнице погибли 70 человек. Число обожженных и получивших травмы перевалило за сотню. В память о страшном дне в 13-м квартале Братского кладбища установлен гранитный обелиск с именами 28 рабочих, которые погибли, героически сражаясь с огнем.
В том же 1930 году Мельничный спуск, где располагалось производство, был переименована в улицу 7 февраля. Так эта трагедия вошла в летопись нашего города.
Лечебница для сестры
С именем купца Парамонова связана еще одна печальная и трогательная история, которая обрела неожиданное продолжение.
У сестры Елпидифора Трофимовича, которая уже несколько лет была замужем и души не чаяла в своей семье, украли малолетнего ребенка. На поиски малыша бросились все, но вместо мальчика нашли записку. В ней неизвестные сообщали, что ребенка украли в надежде получить от богатого брата несчастной матери приличный выкуп — миллион рублей. По тем временам невероятные деньги. Чтобы нагнать страху, похитители сообщали, что малыша закопали в землю по подбородок. И если в назначенный срок деньги не появятся в указанном месте, мальчика закопают с головой.
Прочитав это послание, молодая мать почернела от горя. Она бросилась на помощь к могущественному родственнику, умоляла отдать шантажистам все, что они просят, но вернуть ребенка. И Елпидифор, конечно, подготовил обозначенную сумму. Только в день передачи денег сообщил обо всем происшедшем в полицию — ребенка освободили, преступников посадили за решетку.
Говорят, в письме шантажистов были сильно сгущены краски и мальчик, попав домой, быстро оправился от испуга. Но вот его мать не смогла пережить потрясения — ее стали преследовать страхи, нервные состояния, которые впоследствии переросли в душевную болезнь.
Елпидифор Трофимович приглашал к сестре лучших лекарей, возил на отдых за границу, выписывал чудодейственные снадобья, но болезнь то отступала, то приходила вновь. В начале весны и конце осени женщина становилась сама не своя и ей нужен был постоянный надзор специалистов.
Глядя на все, что происходит с сестрой, Парамонов пришел к выводу, что Ростову нужна городская лечебница, которая будет специализироваться на таких больных. В начале 1900-х годов он подал в Думу прошение, в котором предлагал построить лечебницу в Нахичеванском переулке. Единственным условием стало то, что в городской лечебнице для душевнобольных одна палата будет пожизненно закреплена за его сестрой.
В 1904 году больница была построена и начала принимать пациентов.
Согласно уставу, основное назначение приюта заключалось во временном присмотре за людьми, которые страдали психическими расстройствами и находились «в остром периоде болезни, угрожающей спокойствию общественному». Соответствующие ведомства и лица, на попечении которых находились больные, оплачивали присмотр. Оплата производилась два раза в месяц. Приют был рассчитан на 20 штатных мест, предоставляемых за плату, а также имел четыре места «для бесплатного призрения душевнобольных, препровождаемых в приют по полицейским протоколам». Плата за лечение больных шла на содержание приюта, а расходы на содержание бесплатных мест покрывались за счет городских средств, выделявшихся по распоряжению городской управы.
Работа больницы продолжилась до 1915 года. Затем в связи с событиями Первой мировой войны в Ростов был эвакуирован Императорский Варшавский университет; в здании лечебницы разместились отделение для душевнобольных и отделение для нервных болезней, входившие в клинику под руководством профессора К. С. Агаджанянца.
«Ол инклюзив» по-парамоновски
О щедрости Парамонова в Ростове не уставали говорить. Одни объясняли его широкие поступки желанием замолить грехи за нечестно нажитое богатство, другие видели в купце человека, которого сама природа наделила особой душевной щедростью. Но как бы то ни было, отсутствие скупости всегда шло Елпидифору Тимофеевичу только на пользу.
Краеведы вспоминают случай, когда судовладелец Парамонов то ли умышленно, то ли нечаянно переманил к себе клиентов своего конкурента Кошкина. У обоих купцов были пароходы, которые ходили от Ростова к портам Азовского моря. Только если у Кошкина они возили пассажиров по экономпрограмме (купил билет и сиди себе, гляди на борт, дыши воздухом), то за те же деньги Парамонов устраивал для клиентов маленький праздник: гостей парохода угощали чаем и бутербродами со свежей икрой. Причем последнюю добывали прямо по ходу движения парохода. Матросы вытаскивали полные сети рыбы, разделывали ее и щедро делились дарами Дона. После нескольких таких речных прогулок клиенты Кошкина окончательно пересели на пароходы Парамонова. Говорят, бывший конкурент был сильно раздосадован и ругал смекалистого Елпидифора Парамонова последними словами.
Но на владельца заводов, домов, пароходов проклятья Кошкина и других оттесненных им дельцов мало влияли. В то время справочник «Купцы России» описывал состояние нашего бизнес-передовика так: «Ростовская мельница Парамонова считается второй по мощности в России. Его рудники выпускают десятки тысяч вагонов антрацита, который согревает жителей Дона и Северного Кавказа. Парамоновы имеют морские и речные суда. Капитал их Торгового дома доходит до 20 миллионов рублей».
Позже современники подсчитали, что примерно пятая часть из этих двадцати миллионов ушла на благотворительность. На деньги Парамонова на границе с Нахичеванью вырос микрорайон, названный в городе Парамоновским: вблизи мельницы и складов Елпидифор выстроил для рабочих бесплатные дома, лечебницу и школу. Однако его сложно упрекнуть в напускном аскетизме — для своей большой семьи купец построил шикарный особняк на Малой Садовой (сегодня в нем расположено Управление Госнаркоконтроля). А также он подарил большой и красивый дом своей возлюбленной актрисе Маргарите Черновой.
После смерти Елпидифора Трофимовича в 1909 году (а провожать его в последний путь вышел весь город) открылась еще одна достойная страница его биографии. В завещании купца на многих листах шли подробнейшие распоряжения о том, сколько жертвует «хлебный король» горожанам: стипендия для одаренных детей, пособие для инвалидов, отдельная сумма на обустройство школ для бедноты. Больше всего денег Парамонов оставил на строительство первой настоящей общегородской клиники, которой не хватало молодому Ростову. Воля покойного была исполнена: старые корпуса нынешнего медицинского института и есть тот самый последний привет великого мецената. О семье в этом завещании было всего несколько строчек, будто чувствовал прозорливый купец Елпидифор Парамонов, что спустя всего десяток лет практически ничего из нажитого его потомкам не пригодится. Они уплывут осенней ночью 1919 года на единственном оставшимся от наследства пароходе «Принцип» и больше никогда не увидят родной Ростов.
