Поздние чувства
О Маргарите Черновой в то время говорил весь ростовский свет: талантливая, умная, хорошо воспитанная и, что немаловажно, очень прагматичная женщина. Она умела поддержать беседу и обладала удивительным природным магнетизмом, который сразил богатого ростовского купца XIX века Елпидифора Парамонова наповал.
В современных источниках часто пишут о том, что Елпидифор любил покутить и не гнушался близкого знакомства с дамами полусвета. Но из других книг можно узнать, что это не совсем так. Елпидифор Парамонов был потомком «казаков-староверов, хранителей древнего благочестия, людей крепких, энергичных, с сильным характером, трудолюбивых, привыкших работать от зари до зари». Говорят, что все последующие его широкие поступки (благотворительность и служба городу) были обусловлены крепкой религиозностью, а это никак не согласуется с распутным образом жизни.
К тому времени, когда Парамонов встретил Маргариту Чернову, он уже был вдовцом. С момента смерти жены прошло около десяти лет, и новая любовь накрыла купца с головой. В расчет не шли ни зрелый возраст (Парамонову было уже 55 лет), ни слухи, которые плелись за спиной. Талантливый предприниматель засыпал служительницу муз цветами, дежурил у ее гримерки, присылал драгоценности и пылкие письма.
Но Маргарита оказалась женщиной неглупой — бросаться в объятья богатому воздыхателю она не спешила. Но и в надежде на ответные чувства не отказывала, поэтому все желания капризной фаворитки исполнялись. Звезда пленительного счастья
Нужно сказать, что актриса Чернова — яркий пример того, что характер делает судьбу. Сегодня трудно объективно оценить ее профессиональные достижения, ведь главной точкой отсчета в восторженных воспоминаниях современников была красота Черновой и умение себя, как сегодня говорят, продать.
Ее слава как актрисы началась на сцене цирка-театра купчихи Машонкиной. Это деревянное здание появилось в центральной части города на большом участке машонкинской земли, выходившем на три улицы (нынешние Буденновский проспект, улица им. М. Горького и переулок Островского). Кроме цирка-театра на участке были также летний театр и кафе-шантан «Буфф»... Для того времени цирк-театр был Меккой культуры Ростова и Нахичевани, и почитатели искусств съезжались сюда со всей округи. Как пишут исследователи, к Машонкиной ходила очень респектабельная публика, для которой театральные премьеры были настоящим выходом в свет, с обязательной демонстрацией последних достижений в коммерции в виде шикарных колье и престижных брегетов.
Режиссером театра состоял известный российский театральный деятель Николай Синельников (у него были роли в театрах Харькова, Ставрополя, Владикавказа, Житомира, Николаева, Казани), впоследствии ставший заслуженным деятелем искусств СССР. Он разглядел молодую актрису и начал давать ей главные роли.
Елпидифор Трофимович Парамонов слыл заядлым театралом. И вот в одной из постановок он и заметил восходящую звезду труппы Синельникова. Ухаживания набирали обороты, и когда от купца последовало предложение выстроить для Черновой дом, барышня сдалась.
Особый подход архитектора
Место выбрали красивое и безопасное. Дело в том, что в конце позапрошлого века нынешний спуск к Железнодорожному вокзалу и его окрестности были плотно засажены городскими садами (именно так родилось название — Большая Садовая). Это была окраина города, и Парамонов, который не особенно хотел афишировать свои отношения с актрисой, мог приезжать сюда, прячась за деревьями.
Автором проекта рачительный купец выбрал Николая Дорошенко. С 1887 года тот был старшим архитектором Ростова и по заказу городского головы Байкова выстроил множество сооружений в стиле кирпичной эклектики и в русском стиле (Дом Врангеля, пер. Газетный, 8; дом Петрова, ул. Пушкинская, 115; особняк Великановой, ул. Серафимовича, 15). Однако к этому проекту Парамонов попросил Дорошенко отнестись с особой тщательностью. В доме Черновой должна была поселиться любовь. И это накладывало на архитектора особые обязательства.
Главным критиком и идейным вдохновителем проекта особняка была, естественно, сама Маргарита Никитична. Как пишут исследователи, она лично выбирала, каким будет внешний облик дома, и настояла на архитектурных изысках в стиле барокко: богатой лепнине в виде гирлянд, масок, медальонов, атлантов с кариатидами, поддерживающих кронштейны здания.
На втором этаже находились жилые помещения. На Большую Садовую улицу выходили окна зала приемов. Среди других помещений зал выделялся более высокими потолками и роскошным декором интерьеров. Сцена располагалась в углу зала. Из коридора можно было выйти на балкон с балюстрадой. Вдоль фасада по Халтуринскому переулку располагались столовая, гостиная, спальня и другие помещения. Каждая из комнат была декорирована лепниной, расписанной масляными красками.
Венчала здание грациозная башенка, а на фасаде разместились мощные атланты и элегантные вазоны.
При всем творческом подходе Маргарита Никитична понимала, что любовь купеческая не может быть вечной и нужно бы сделать инвестиции в будущее, поэтому сдала первый этаж своего нового владения аптекарю Абраму Шамковичу. Бизнес набирал обороты, и если бы не революция (к которой, кстати, приложил руку и младший сын купца Парамонова Николай, о чем позже глубоко сожалел), все бы было у предприимчивых ростовцев хорошо.
Как Шаляпин обиделся на ростовцев
Но тогда, в 1899 году, ни Чернова, ни ее воздыхатели и гости об этом не знали. Дом с атлантами стал городским салоном. Главной частью его был зал, окна которого выходили на тенистую Большую Садовую улицу. Именно здесь хозяйка устраивала приемы, спектакли и концерты. По воспоминаниям, здесь даже была небольшая сцена, где блистала Маргарита Никитична. Парамонов гордился своим приобретением в лице Черновой, а также домом, который они построили. Поэтому часто возил сюда важных гостей. В 1903 году здесь пел Федор Шаляпин. Он прибыл по приглашению ростовцев и дал единственный концерт в театре купчихи Машонкиной.
Кстати, тот приезд оперной звезды окрасился скандалом. Еще до появления артиста в Ростове начали кипеть страсти. В газете «Приазовский край» за 10 мая 1903 года журналист Скиталец в своей постоянной рубрике «Встречи и речи» поднял вопрос о неимоверно завышенных ценах на билет. «Если Петербург может оплатить концерт Ф. И. Шаляпина шестью тысячами — то нам не по карману и 600 рублей. На самом же деле Шаляпин хочет взять с нас даже не столько, сколько с петербуржцев, а дороже во много раз. Там он поет целую оперу, и это обходится театру в 1200 рублей, а у нас, не неся никаких расходов, кроме найма помещения и выпуска афиш, он споет пять песенок и возьмет три с половиной тысячи... Это нелепо!» — писал ростовский журналист.
А после концерта появились критические публикации и о манере исполнения Шаляпина. Газета «Приазовский край» писала: «Преобладающим элементом в репертуаре певца являются произведения с резко выраженным в них господством слова над музыкой... Лирический жанр менее удается певцу, и он его обходит...»
Федор Иванович на жителей Дона обиделся и не дал на благотворительность (тогда это было традицией) ни копейки.
Но в доме Маргариты Черновой его встретили с полным почтением, Федор Иванович много пел, его высокий бас лился из раскрытых окон особняка.
Исследователи пишут, что в этом же доме зародилась Театральная мастерская режиссера Юрия Завадского. В 1917—1921 годах в зале второго этажа выступала труппа, из которой вышли прославившиеся впоследствии режиссеры и актеры. Отсюда пришел в мир театра известный сказочник и драматург Евгений Шварц, по пьесам которого были сняты фильмы и поставлены спектакли «Тень», «Обыкновенное чудо», «Дракон» и многие другие.
В начале лета 1920 года Театральную мастерскую посетил Николай Гумилев. Он смотрел здесь премьеру своей пьесы «Гондла», а после читал стихи…
Судьба дома после революции
Есть у дома Маргариты Черновой еще одна легенда, очень похожая на правду: старожилы рассказывали, что подо всем двором располагался огромный подвал, из которого можно было попасть в подземный ход, ведущий к реке Темерник. Говорят, даже были здесь лабиринты подземных катакомб греческого поселения. Пользовались ли первые хозяева тайными ходами, доподлинно не известно.
Но, наверное, если бы они знали, как повернется их судьба, предприняли бы попытку взять из существующих возможностей по максимуму.
Счастливая жизнь в доме на Большой Садовой заканчивается в 1920 году. Елпидифору Трофимовичу увидеть все ужасы революции, к счастью, не довелось. Он умер спустя 10 лет после окончания строительства особняка Черновой. 12 декабря 1909 года в здании ростовской биржи, во время работы, у него остановилось сердце.
С приходом в город новой власти Маргариту Чернову выселили, а здание национализировали. На первом этаже и в подвале разместилась Аптека № 2, а на втором этаже — Детская коммуна № 5. По данным 1926 года, там же были школа кройки и шитья Донпрофобра, Акционерное общество «Кожсырье», а также «жильцы 9 семейств, живущих стесненно по 7 человек в одной комнате бывшего торгового помещения». В 1926 году Президиум Ростово-Нахичеванского городского Совета Донского округа постановил передать особняк краевой прокуратуре.
Спустя пятнадцать лет в здании размещался партийный архив Ростовской области, а после распада Советского Союза — Государственный архив Ростовской области. К началу 2000-х годов здание находилось в аварийном состоянии. В 2001 году была проведена реконструкция — дом был разобран и вновь воссоздан. При восстановлении использовались оригинальные элементы декора. В настоящее время в здании размещается отделение Банка Москвы.
Когда деревья на Садовой были
Что же касается самой Маргариты Черновой, то, ее имя растворилось в буре революции. Говорят, что после того, как у нее отняли дом, она сильно сдала — сказались и постоянные хождения по инстанциям с просьбой вернуть ей хотя бы часть жилья, и возраст.
Вот строки из опубликованного дневника Евгения Шварца, в которых можно найти последнее упоминание о Маргарите Черновой: «Особняк Черновых на бывшей Садовой улице, ныне улице Энгельса в Ростове-на-Дону. Двадцатый год. «Театральная мастерская» захватила особняк не без участия хозяев. Дочка их, ее муж, брат мужа — все артисты театра. Старики Черновы забились в одну из комнат в глубине особняка. Зал черновского особняка, большой для богатого дома, превращен был в крошечную театральную залу. А мы, случайно выбравшиеся из юношеского бесплодного, несамостоятельного бытия, стали профессиональными актерами. И сами не верили этому. Быт в те дни был тяжелый...»
У актрисы осталась дочь, она продолжила династию Черновых и в 1921 году уехала вместе с «Театральной мастерской» в Петроград. Коллектив талантливых ростовских актеров вызвал Гумилев. В конце июля труппа приехала в город Петра. Но вскоре Николая Гумилева расстреляли, а петроградское начальство посчитало, что солдатам победившей революции такой театр не нужен. Артисты разбрелись по московским театрам, и о судьбе дочери Черновой нам тоже мало что известно.
Но у ростовчан остался большой красивый особняк, который напоминает о поздней любви купца к актрисе и том беззаботном времени, когда деревьев на Большой Садовой еще было много…
