Граница миров
Именно таким Донецк представляется, если заехать в него через Макеевку и не отъезжать далеко от центра, где, в принципе, есть все необходимое, включая государственные ведомства Донецкой Народной Республики. Иногда вечером и ночью даже сюда доносятся звуки взрывов. Но разобрать, кто стреляет и где именно, на расстоянии не менее 15 километров гражданскому человеку практически невозможно, и потому на этот шум уже не обращают внимания.
Совершенно иное зрелище представляют собой Киевский, Петровский и Куйбышевский районы, примыкающие к аэропорту. Граница проходит поблизости от разбитых Дома молодежи «Юность» и Донецкого областного краеведческого музея, где также полностью снесено одно крыло. Кстати, в честь Международного дня музеев здесь открылась выставка, посвященная 70-летию Победы и годовщине провозглашения ДНР. За ними начинаются пустынные улицы с редкими машинами (в основном — ополченцев, патрулирующих неспокойное место). Разрушенные здания журналисты могут фотографировать, становясь прямо посреди проезжей части.
Пройдет не каждый
О посещении района за Путиловским мостом (здесь начинается дорога, ведущая в донецкому аэропорту) мы заблаговременно договариваемся с добровольцем Михаилом Полынковым (позывной «Хрусталик»), знакомым многим ополченцам по работе в организации «Доброволец.орг». 26 мая он с сослуживцами намерен провести возложение венков на месте, где ровно год назад было расстреляно со стороны аэропорта две машины с добровольцами. Огромное количество людей погибло, но нескольким удалось выжить. И к годовщине трагедии они воздвигли на этом месте крест с надписью «Вечная память защитникам донецкого аэропорта» и организовали возложение венков и поминки.
До самого моста можно доехать даже общественным транспортом или на такси. Дальше можно пройти пешком, что мы и делаем. Но не успеваем мы сделать и несколько шагов, как прямо возле нас останавливается легковая машина, свернувшая с объездной дороги, и оттуда к нам обращаются двое мужчин в форме.
— Куда направляетесь? Документы!
Очевидно, что это не полицейские в России и спрашивать у вооруженных людей, кто они сами такие и могут ли предъявить удостоверения, не стоит, и мы покорно протягиваем им паспорта и военные аккредитации. Российские документы и бумага с подписью Эдуарда Басурина ребят вполне устраивают, и нам разрешают двигаться дальше.
Еще несколько шагов — и нас уже в буквальном смысле подрезает машина с наклейками военной полиции.
— Кто такие и почему здесь находимся? — уже более грубо спрашивают нас.
— Да все в порядке, — отвечают им ополченцы из другой машины, но наши документы все-таки штудируются еще раз.
Объяснение, что идем к своим на возложение венков, окончательно убеждает всех в том, что мы не украинские диверсанты, и нас наконец подпускают к мосту, предупредив напоследок, что перед такими вылазками стоит информировать о своем приезде ополченцев на блок-посту. Наш таксист, очевидно, просто объехал его по другой улице.
Путиловский мост
На мосту до сих пор беспорядочно разбросаны вещи, напоминающие о недавних военных действиях: ящики из-под боеприпасов различного калибра, чемоданы с вещами, бетонные блоки, покрышки и даже искореженные металлические тележки из супермаркета. Осколки снарядов глубоко въелись в асфальт, а на обочине уже поросли травой и свежими полевыми цветами.
Примерно на середине моста мы подходим к огромной трещине на всю ширину. Еле слышный голос Михаила в телефоне (связь здесь может работать с перебоями) уверяет нас, что пройти здесь можно, и в результате мы все-таки находим, как сбоку можно аккуратно спуститься и продолжить путь.
На краю моста нас встречают Михаил и еще два добровольца: Искандер и Маэстро. Оба они были в той группе, расстрелянной на пути к аэропорту, и чудом остались в живых. Случившееся год назад называют не иначе, как страшной трагедией, и к памяти погибших относятся с особым трепетом.
К аэропорту
Вместе с ополченцами мы решаем пройти дальше от моста. Отсюда, если очень постараться, даже можно разглядеть донецкий аэропорт — вернее, то, что от него осталось. Вдоль дороги не осталось ни единого целого строения. Сожженные дотла ультрасовременные автомобильные салоны, один за другим. Автобусные остановки, простреленные бесчисленное количество раз, сожженные дотла заправки, сбитые дорожные знаки и указатели, столбы, оборванные провода.
— Вот здесь это случилось, — говорит Маэстро, указывая на большую воронку, у которой разбросаны мелкие металлические детали и нечто, напоминающее плотную ткань с осколками битого стекла, — как оказалось, лобовое окно одной из тех самых обстрелянных машин с людьми. Сами автомобили и тела, конечно же, забрали. Как и везде, повсюду лежат гильзы от снарядов.
Чуть дальше мы натыкаемся на лежащую в траве простенькую детскую коляску, в которой, судя по конструкции, находился ребенок, не научившийся даже сидеть.
— Здесь убило мужчину, гражданского, когда он гулял с малышом, — рассказывают ополченцы.
С коляски местные жители уже скрутили колеса и другие детали, но сама она осталась лежать в траве как напоминание о случившемся.
— Вот это от авиационной бомбы, — рассказывают ополченцы, показывая на огромные осколки снарядов. — Кстати, неплохой «цветмет». Это — «Ураган». А это гильзы от снарядов с «Утеса».
Еще дальше стоит девятиэтажка, ставшая знаменитой во время битв за аэропорт. Несколько этажей здесь начисто снесено, неповрежденных квартир нет ни одной. Всем ополченцам и военкорам известна история о том, как этот дом покинули все жители, кроме одной бабушки, которой некуда было идти, и она жила здесь вместе с занявшими высоту ополченцами. Что с ней сейчас, Маэстро не знает. Говорит, скорее всего, ее все-таки вывезли.
— Что там бабушка, — смеется Маэстро. — Когда мы были в аэропорту, чтобы выпить кофе, мы спускались к кофейным автоматам, вставляли деньги и только так брали. И в магазины не заходили, пока их артобстрелами совсем не разобьют.
Сейчас в аэропорту, по рассказам очевидцев, поселилась кошка. То, что она до сих не подорвалась на какой-нибудь растяжке, — просто чудо. Но то ли от постоянных взрывов, то ли действительно от природы животное совершенно глухое.
Киевский район
Ополченцы провожают нас и остаются ждать следующую группу, которая вот-вот должна прибыть для возложения очередного венка на место трагедии. Тем временным мы решаем осмотреть Киевский район, не менее (а то и более, учитывая количество жилых домов) пострадавший от обстрелов. Первым попадается на глаза разбитый магазин «Автоимперия», расположенный прямо напротив моста. Едва щелкнув фотоаппаратом, замечаем уверенно приближающегося к нам мужчину в камуфлированной футболке.
— У нас уже проверили документы, — заранее говорю я, но он все-таки тянет руку за паспортами, и мы натренированным движением достаем их из сумок.
— Мне бы, знаете, такую бумажечку с подписью Басурина, — саркастично говорит ополченец. — Ой, правда, есть. Ну, хорошего дня!
Виды Киевского района действительно ужасающие. Помимо магазинов, которые не работают по совершенно объективным причинам, пострадали жилые дома и социальные объекты. Быстровозводимые ларьки сожжены полностью. Через разбитые окна крупной аптеки мы с легкостью снимаем ее изнутри: частично перевернутые столы и полки покрыты толстым слоем пыли, а за треснутыми витринами даже остались упаковки некоторых лекарств.
Углубившись немного во дворы, видим совершенно двойственную картину, к каким привыкаешь дольше, чем к звукам взрывов и вооруженным людям на улицах. На фоне полуразрушенной стены жилого дома с окнами, заделанными фанерой и полиэтиленом, пенсионерка усердно равняет клумбочки с цветами. Чуть дальше, около шахты им. Засядько, на фоне простреленного десятки раз торгового ряда двое сварщиков восстанавливают ларек, который, судя по разбитой крыше, тоже стал жертвой артиллерийского удара. Для кого его будут открывать — непонятно. Вокруг все так же ни души, на считая нас и рабочих.
Отсюда до центра по опустевшим улицам Киевского района и наполовину заполненным чуть дальше — не более 15 минут. Спустя это время мы уже спокойно попиваем чай в уютном кафе, где, к слову, не так-то просто найти свободный столик. Донецк не только крупный, но и очень разнообразный город в свете последних событий, соглашаются с нами местные. И увидеть в нем можно как жертву жестокой войны, так и привлекательную столицу бурно развивающейся молодой республики.
