Большинству из нас, россиян, больше трех колен вспомнить очень сложно: войны, революции, вынужденные переселения, внутренний геноцид под названием «враги народа». Среди всех лишь одно фото «чистокровки» в семи поколениях. Выводов никаких. Все красивые, более или менее. У нас в Ростове даже одного обладателя одной-единственной крови найти, наверное, вряд ли удастся.
Ну не может здесь, на пересечении всех дорог и путей, такого быть, потому что не может быть никогда. И вообще, кто они, эти коренные жители, «чистокровки» исконной земли донской, где обитали скифы, процветал греческий Танаис, охотились амазонки и проходил путь аргонавтов? Греки, русские, грузины, армяне, казаки, евреи, корейцы, азербайджанцы, цыгане, турки, татары, дагестанцы, украинцы, осетины, чеченцы, ингуши — страницы не хватит на перечисление осевших издавна или недавно представителей различных национальностей. У нас не казан, а кастрюля для крутого борща, где замешены и проварены в донской воде самые экзотические ингредиенты. Есть у нас целое поселение — земля, отданная еще Екатериной в пользование армянскому народу — Нахичевань. Так что здесь обитают наши армяне, живущие нашей общей жизнью и говорящие даже на своем языке, в Армении этот язык не понимают — донской армянский. Эта нация давно и тесно вплелась в общий рисунок города и добавила в крутой замес борща приличную долю ингредиентов. Другие национальности официальных подарков не получали, но также давно и навсегда стали здесь своими. Я не помню с советских времен, чтобы наши фамилии или физиономии как-то влияли на обстановку. Хотя были ведь прямо целые направления, которые связывали с той или иной нацией. Вот нынешний РГУПС, оставшийся в памяти семидесятников-восьмидесятников как РИИЖТ (Ростовский институт инженеров железнодорожного транспорта), мы звали не иначе как ГИИЖТ (грузинский). Не знаю, сколько уж в Грузии по тем временам было железных дорог, но инженеров требовалось очень много. Грузины были и из зажиточных семей, и так себе. Местных девушек, да и вообще всех подряд, эти джигиты всегда очаровывали своей щедростью и непосредственностью, крутили вовсю романы, но к концу учебы уезжали в родные пенаты и там заводили семьи. Казалось, что оседали здесь лишь редкие экземпляры. Хотя в борще грузинский вкус все же присутствует. Азербайджан, непременно солнечный, ассоциировался в Ростове с рынком. Особенно с цветочным. Почему-то азербайджанцев я запомнила зимой в легких пальто, таких замерзших, но всегда трезвых, рядом со сделанными своими руками квадратными прозрачными коробами, в которых стояли необыкновенной красоты и пушистости гвоздики. Хрупкие теплолюбивые люди рядом с хрупкими цветами. В коробах теплилась свечка: согревала цветы. Украинцы и корейцы тоже как-то были связаны с торговлей, они всегда торговали тем, что самолично вырастили: огурцы, помидоры, лук, картофель, редис, зелень... Украина, собственно, была и остается совсем рядом... Вышел с казачьего двора, например рядом с Донецком, а вошел уже к украинцам в хату. Какой борщ бывает чисто украинским, никто здесь уже и не припомнит. Евреи всегда были либо в медицине, культуре и искусстве, либо замечательными портными и башмачниками. Греки — исторически предпринимателями, дагестанцы и ингуши — в сельском хозяйстве. И ниши были, и конфликта не было. Меня, имеющую армянскую, еврейскую, украинскую и даже итальянскую кровь, учили жизни русские, армяне, грузины, украинцы, татары, евреи, молдаване. Французский язык, например, в моей обычной школе преподавали Цилосани и Зеликман, а учились со мной в классе Файер и Дьяконов, Басария и Шевченко, Брагиш, Ким и Султанян. Но все мы считали себя русскими. Строка «национальность» в паспорте мелькала разве что в анекдоте... И у нас на факультете журналистики РГУ: Алиса Погосян — украинка. Отец-армянин, а мама-украинка, выбирай национальность, какую хочешь. Про мультикультурность никто и думать не думал. Все были просто культурными. Никому и в голову не пришло бы танцевать танцы посреди города, ходить с ножом, стрелять в честь праздника или по какому другому случаю, идя по улице орать и плеваться, сбиваться в стаи и идти друг против друга, одним — грязно домогаться девушки, а другим — безразлично мимо этого проходить. Не было мультур-мультикультур. Была культура общения и культура жития. Вместе. В любимом месте.
