Мы в оппозиции к власти, а не в оппозиции к стране
— Перефразируя Марка Твена, скажу, что слухи о смерти партии сильно преувеличены. Да, пятеро человек были исключены после голосования за Медведева. Но их поведение было следствием очередной провокации власти в отношении «Справедливой России».
— А почему и за что власть так ополчилась на справедливороссов?
— Дело в том, что мы наиболее опасны для партии власти, наши идеи гораздо больше отвечают вызовам сегодняшнего дня. А «Единой России», конечно, легче бороться с коммунистами, в багаже которых позавчерашние идеи. Про ЛДПР и говорить нечего, это откровенный шакал Табаки при хозяине Шерхане.
«Справедливая Россия» — самая серьезная сила, противоборствующая нынешней власти, имеющая четкую идеологию. У нас проработан свой пакет законопроектов, нацеленных на улучшение жизни россиян. Дважды в Думе мы инициировали закон об ограничении тарифов естественных монополий, и дважды он был отклонен большинством. Можно вспомнить наши предложения по тарифам ЖКХ и по изменению пенсионной системы. Мы давно говорим об отказе от накопительной системы и переходе к распределительной системе, которая принята в большинстве стран мира и которая лучше отвечает реалиям сегодняшнего дня. И хотя «Единая Россия» отвергала наше предложение, сейчас даже правительство задумалось об этом.
Также не могу не назвать законы о налоге на роскошь, о прогрессивной шкале налогообложения, о строительных сберегательных кассах, о поддержке отечественной промышленности и сельского хозяйства. Именно за то, что мы хотим изменить существующий социально-экономический курс, нас и атакуют больше всего.
— А что заставляет некоторых выходить из состава партии, а депутатов — порывать с фракцией?
— Подобные выходы под давлением власти наблюдались и в ходе выборных кампаний 2007 и 2011 годов. Но на итог партии это не влияло никак. В минувшем декабре мы набрали около 14% процентов голосов избирателей. А почему некоторые становятся «отщепенцами»? У многих есть свои «скелеты в шкафу», что позволяет власти этими людьми манипулировать. Нынешнее руководство страны имеет определенное представление о том, какой должна быть политическая система: с респектабельной оппозицией в виде КПРФ, с созданной по отмашке Кремля либеральной «Гражданской платформой». А мы не имеем властной поддержки. Наша надежда — только на избирателя.
— И как, вы уверены в нем? Ведь социологи вновь выдают рейтинг партии 3—5%?
— Мы давно не доверяем официозной социологии. Они постоянно перед выборами «рисовали» нам низкие цифры. А результат «Справедливой России» оказывался в районе 13—15%, а по многим регионам и выше.
— После октябрьской партийной конференции зазвучали голоса, что «Справедливая Россия» предала белоленточное движение, означает ли это ослабление степени оппозиционности партии?
— Мы как были, так и остаемся в оппозиции. Это, скорее, белоленточники предали нас. Представители партии, те же отец и сын Гудковы, Пономарев, активно участвовали в массовых акциях, но при этом со стороны лидеров уличного протеста поддержки партии не было. Это явно показали и результаты выборов 14 октября. Отмечу, что с декабря по октябрь изменился и сам характер протестного движения. Если зимой на улицу вышли представители самого разного идеологического спектра с требованием честных выборов, то к нынешней осени протест «оседлали» западники с компрадорскими идеями а ля 90-е годы. А с этими деятелями, равнодушными к судьбе страны, нам не по пути.
Требование честных выборов для нас остается приоритетным. «Справедливая Россия» вносила целый блок законопроектов, посвященных улучшению работы избирательных комиссий и контролю над процессом и результатами выборов. В течение года партия сделала очень много для поддержки законного уличного протеста. Вспомните хотя бы, как в Госдуме была организована «итальянская забастовка» против драконовских поправок в закон о митингах. Но «Справедливая Россия» людям с Болотной оказалась чуждой, поэтому скорее лидеры бело-ленточного движения отмежевались от нас, чем мы от протестного движения.
Не стоит заменять детали «Мерседеса» китайскими аналогами
— С федерального уровня вернемся на региональный. В Ростовской области 14 октября состоялось наибольшее число выборов в стране на муниципальном уровне. Что, на ваш взгляд, показали их итоги?
— Выборы прошли без особых сюрпризов. Как всегда, было сильно административное давление. Многие наши кандидаты из числа учителей, врачей, предпринимателей не смогли даже выдвинуться. Но все равно при этом мы выиграли посты 4 глав муниципальных образований и делегировали в представительную власть 150 местных думцев. Это неплохой результат. Мы уверенно входим в тройку ведущих партий Ростовской области.
— А как вы прокомментируете замену депутата от области Кнышова, уличенного в бизнесе, атаманом Водолацким? Не ослабит ли эта рокировка позиции нынешнего губернатора?
— На месте Кнышова могли оказаться многие деятели из правящей партии. Но именно ему пришлось стать «ритуальной жертвой». А что касается усиления или ослабления действующей областной администрации, можно сказать, что происшедшая замена, скорее, снизит общий негатив, нежели ослабит позиции власти. Другие номера списка, из тех, кто не попал в Думу, могут обижаться, но это мало что изменит. Ведь предполагать, что кто-либо из не прошедших в парламент стал бы оппонировать власти, смешно. Лояльность действующей власти у них уже на генном уровне.
— Тогда вслед за этим не удержусь от вопроса: а в целом меняются ли отношения ростовской власти с местными элитами?
— После декабрьских выборов, когда администрация продемонстрировала все свои грязные приемы, я перестал общаться с областной властью. И сейчас не вижу оснований изменять свою позицию. Если же говорить об отношениях этой власти с местными элитами, то здесь можно выделить разные этапы. После отстранения Чуба новая администрация начала «махать шашкой». Видимо, пытались решить задачу замены чубовских кадров и привести элиту в повиновение новому хозяину. Но пришедшая команда плохо знала ростовские реалии, поэтому удары сыпались наугад. По невнятным основаниям снимались главы, пытались по неизвестным причинам наезжать на отдельных бизнесменов. Причем было не ясно, почему на тех, а не на других. Однако вскоре выяснилось, что управляемость областью падает. Ведь задача новой команды состоит в том, чтобы не разрушить предыдущую систему, а видоизменить ее, заменив неэффективные элементы на эффективные. Но, не зная местной специфики, эта администрация делала так, что отставки и назначения казались случайными. В результате систему поломали, управляемость упала. Пришлось судорожно восстанавливать, возвращать отдельных членов чубовской команды. При этом часто на место руководителей стали ставить тех, кто в прежней администрации был на третьих-четвертых ролях. Но эти люди не способны выдать новое качество, они могут работать лишь так, как при прежнем руководстве. Возникает вопрос: зачем было ломать старую систему и первых менять на четвертых, теряя эффективность? Это все равно что разобрать «Мерседес», а потом на место родных деталей поставить китайские.
Теперь же очевидно, что после декабрьских выборов в Госдуму областная власть перестала «махать шашкой» и стремится заигрывать с ростовскими элитами, чтобы вернуть их расположение. Это касается и глав администраций, и бизнеса, и общественных объединений, и СМИ. Власть поняла, что конфликты с местными элитами дорого обходятся. Отставки назначенных губернаторов в Свердловской, Архангельской и Волгоградской областях, которые были вызваны как раз подобными конфликтами, показали, что победителями вышли отнюдь не главы регионов.
— А как по-вашему, может ли грозить отставка Василию Голубеву?
— Думаю, не грозит. Наши элиты более конформистские, буйством не отличаются. Поэтому у Голубева есть все шансы пробыть здесь свой срок полностью.
Где сильная региональная власть, там и с футболом все в порядке
— Можно ли отнести к достижениям областной власти получение Ростовом-на-Дону права принимать игры чемпионата мира по футболу 2018 года? Будут ли оправданны предстоящие затраты? То есть стоит ли нам радоваться?
— Радоваться, конечно, стоит. Потому что такие проекты продвигают регион и город на международном уровне и делают его инвестиционно привлекательным. Я, честно говоря, опасался, что пролетим. Однако оказалось, что есть регионы, где власти обладают еще меньшим лоббистским ресурсом, чем наши. Совершенной неожиданностью для меня стало непопадание в список Краснодара. Видимо, полагаясь на очевидные достоинства города, Ткачев пустил дело на самотек, за что и поплатился. Но стоит обратить внимание, как мобилизовалась кубанская власть, чтобы отыграть ситуацию назад.
— А вы сами болельщик? Волнует вас судьба донского футбола?
— За наших футболистов болею с 1970 года. Я жил возле стадиона СКА, там провел детство и юность. Поэтому за ростовский футбол душа болит всегда. В нынешних неудачах «Ростова» я вижу комплекс причин как чисто спортивных, так и экономических. Как политик могу обратить внимание на политическую составляющую футбола. Там, где сильная региональная власть, а следовательно, и регион богат, там и с футболом все в порядке. Наши соседи-краснодарцы в Премьер-лиге имеют аж два клуба! У нас же единственный ФК «Ростов» телепается в хвосте турнирной таблицы. А мой любимый СКА совсем забросили. Болельщики со стажем помнят, как в конце 1990-х годов «Ростсельмаш» боролся за высокие места, а к нам приезжал именитый «Ювентус». Видимо, тогда и был пик сплоченности элит и администрации области.
