О войне
Сегодня историю переписывают все, кому не лень. Я даже читал в иностранной прессе, что Америка спасла нас от фашизма. Путь пишут. Правда останется правдой. Я не так давно был во Франции. И знакомые отвели меня на кладбище, где похоронены бойцы французского сопротивления. Я видел там русские фамилии, грузинские, узбекские. Откуда? Оказалось, что наши воины, бежавшие из плена, помогали французам. Поэтому оспаривать нашу ведущую роль в той войне нет смысла. Я помню, как в послевоенные годы, Илья Эренбург выступал в колонном зале Дома Союзлв. И говорил, что нельзя на одни весы класть свиную тушенку и человеческую жизнь. Мы проливали нашу кровь, мы теряли близких и никто нам их никогда не заменит.
О стихах
Я не знаю, как они приходят. Просто живу и пишу. Мне интересно. Один мой друг сказал: "Людей неинтересных в мире нет". Не важно, какую ты занимаешь профессию, должность или даже высокий пост. Важно быть человеком. У меня была бабушка - два класса образования, вторая бабушка неграмотная, дед грузчик, отец самый бедный крестьянин в своей деревне в Тульской области. Но они мне столько дали! Потому что были Людьми: сердечными, душевными.
Я ведь не знал, что буду поэтом. И что песни писать буду тоже не знал. Но я рос в семье, где музыка звучала с утра до позднего вечера. Нет, у нас не было фортепиано, и проигрывателя тоже не было. Мы пели. Мама была певицей в самодеятельной опере, дед пел при церковном хоре. Когда они вместе начинали какую-то песню, в доме всё замирало, настолько это было завораживающе красиво! Я тоже пел. И по началу хотел стать певцом. Мой голос назывался альт. На областных фестивалях я брал первые места, плучал какие-то премии и все ждали раскрытия таланта. Поскольку пианино в семье не было, мне предложила абсолютно бесплатно заниматься удивительная женщина, педагог по вокалу Вера Ниловна. Я очень её уважал. Вот мне исполнилось 17 лет, я стал юношей. Голос поменялся на лирический тенор. Меня пригласили в музыкальное училище. Собралась комиссия, в которой был директор училища, преподаватели и Вера Ниловна. Я спел, директор похвалил и сказал, что принимают меня на вокальное отделение. А я посмотрел на Веру Ниловну и вдруг заметил в её глазах ... разочарование. Я понял, что она ожидала от меня большего. И отказался от поступления. Все родные пытались меня переубедить, но я точно знал, что второго Лемешева из меня не выйдет.
О песнях
Однажды ко мне в редакцию зашел молодой человек. Высокий, симпатичный блондин. И сказал: "Андрей Дементьев, я написал музыку на ваши стихи "Баллада о матери". Меня зовут Женя Мартынов". Я тогда объяснил ему, что музыка на эти стихи лечь не может. Но он не стал меня слушать: сел за фортепиано и спел. И это было красиво и гармонично. Я удивился, что мои стихи могут быть такими. И мы начали работать с Женей. Так появились песни "Лебединая верность", "Яблони в цвету", "Алёнушка". Мы написали вместе около 20 песен. Потом я узнал, что и другие молодые композиторы хотели тоже со мной поработать, но опасались, что я откажу, так как выбрал для себя такого талантливого человека как Мартынов.
На сегодняшний день я даже не знаю, сколько у меня песен. Думаю, около трёх сотен. Мне приносят диски с десятками новых песен на мои стихи. И я всегда рад, значит меня слушают, я интересен.
... Я помню, как мне позвонил Миша Муромов: "Я написал песню на ваши стихи "Яблоки на снегу"". Я удивился, ведь стихи были дурацкие. История их такова. У меня был друг, а у него был зимой день рождения. Мы с приятелями решили сделать сюрприз. Приехали к нему и пригласили прогуляться по зимнему парку. А в парке заранее выбрали заснеженную лавочку, поставили шампанское, рассыпали яблоки. И гуляя, якобы случайно вышли на эту лавочку. Родились стихи. Когда Миша Муромов спел мне песню, я сразу понял, что это шлягер.
А вот песня "Я тебя рисую" родилась от фантазии. Вначале была музыка, которую мне предложил Раймонд Паулс. Я её послушал и придумал, что молодой человек каждый день в окно видит девушку, спешащую на работу. Он рисует её и в рисунках признается в любви. Портретами этой девушки украшена вся его комната. Он смотрит на неё и мечтает, что когда-нибудь она войдёт в его дом.
"Балладу о матери" сегодня поет певица Зара. Признаюсь, что вначале я не хотел ей давать эту песню. Она молодая, человек другого поколения. Да и песня тяжелая, трагическая, голосовая. Но когда я услышал её в исполнении Зары, признал, что спела она её хорошо. А когда подошла ко мне, на глазах её были слёзы. И зал тоже плакал. Наверное, что-то настоящее поднялось из души.
У "Баллады о Матери" особая история. В 1965 году я отдыхал в Ессентуках. Включил радиоприемник и вдруг услышал, что спустя двадцать лет после войны, мать, так и не дождавшаяся своего сына, вдруг увидела его в документальном кино. И всё. Я подумал: Господи, как она это пережила? На экране он двадцатилетний, и таким же остался в её памяти. Сел и тут же написал стихи. Потом меня хотели познакомить с этой женщиной, о которой шла речь в радиоэфире. Но к сожалению, не успели.
О женщинах и любви
У меня много стихов о женщинах. Одна из последних книжек "Я продолжаю влюбляться в тебя" вся целиком посвящена жене Ане. Жаль, что я встретил её поздно. Но, видимо, это судьба (Анна Пугач - четвёртая жена поэта. Она младше его на тридцать лет. Они познакомились в редакции журнала «Юность», куда Анна пришла на работу сразу после окончания школы. Он был редактором, она учётчиком писем. Прежде чем пожениться, они долгое время были просто коллегами – Андрей Дмитриевич был женат, и ни о каком романе речи даже не шло. Все изменила заграничная командировка, во время которой Анна показалась Дементьеву очень интересным глубоким человеком. По его рекомендации Анну Пугач назначили членом редколлегии. Вскоре Дементьев понял, что окончательно в влюбился, и после этого он принял решение уйти из семьи и жениться на Анне - прим. авт.).
Для меня каждая женщина - богиня. Начиная с мамы. Женщин Господь наградил особой тонкостью души, добротой. Я заметил ещё одну вещь: судьба мужчины зависит от того, какая рядом с ним женщина. У меня был друг. Хороший поэт, он развивался, подавал большие надежды. И вот женился на женщине, для которой на первом месте были деньги. За поэзию много не платят. Особенно в начале пути. И он не стал тем, кем он мог быть.
Мне повезло. Но и у нас с Аней бывают недопонимания. Все мы люди. Однажды мы поссорились и я написал четыре строчки, которые почему-то очень любят Говорухин и Кобзон: "Я с женщинами спорить не могу./ Не потому, Что все переиначат./ А потому, что лошадь на скаку/ Не стоит останавливать… Пусть скачет".
О чудесах Господних
Я человек верующий. Терпимо отношусь ко всем религиям. И очень люблю Иерусалим. Эта земля меня многому научила. И там со мной происходили чудеса.
Однажды мы были у друзей в Тель-Авиве. А жили в Иерусалиме. Это 65 километров. В два часа ночи мы возвращались домой и вдруг я понял, что бензин на нуле. Остановились на заправке. Но выяснилось, что денег у нас нет, и карточки нет. Звонить друзьям среди ночи, чтоб приехали и выручили, было неудобно. И вот мы стоим возле банкомата и думаем, что делать. И вдруг раздается щелчок и из банкомата выползает 50 шекелей. Ровно столько нам нужно было на бензин, чтобы доехать до дома... Прошло десять лет. И я до сих пор не знаю, кому должен.
Второй случай. Звонят мне из Москвы: "Андрей, надо лететь в Каир. Туда прилетает Кофи Аннан, вы должны с ним встретиться". А у меня дел не в проворот, не хочу, но и отказать не могу. Говорю Ане :" Иди помолись, попроси помощи, чтобы нашелся повод не ехать". Дело было 17 марта. В Иерусалиме отцвёл миндаль, весна идёт полным ходом. И вдруг на утро выпал снег. Причём такой, что аэропорт пришлось закрыть. И я никуда не полетел. Вот такие бывают чудеса в Иерусалиме. В Москве со мною подобного не случалось.
О встрече с Шолоховым
Много лет назад меня попросил первый секретарь ЦК ВЛКСМ попросил слетать в Вёшенскую и пригласить Михаила Александровича Шолохова на встречу с читателями. Первое впечатление от встречи я запомнил на всю жизнь. Он вышел. Невысокого роста, с удивительно пронзительными глазами, взгляд такой, будто он тебя насквозь видит. Сели за стол. Я тогда не пил, но местный секретарь ЦК шепнул мне, что у Шолохова пьют все. Он не поймёт, обидится. Принесли коньяк. Выпили за здоровье его жены, потом ещё за что-то.
Он посмотрел на меня с прищуром и говорит: "Что-то мне Андрей, лицо ваше знакомо".
Я ответил, что могли видеться в Союзе писателей, где Шолохов часто выступал. Но он сказал - нет, не там видел. Потом выяснилось, что он запомнил меня по фотографии в журнале "Юность". Раньше рядом со стихами ставили фото. Такая феноменальная память.
В тот день Михаил Александрович много шутил. У него вообще было потрясающее чувство юмора. И у меня осталось ощущение, что людей подобных ему я больше не встречал. И когда начались на него нападки, что роман "Тихий Дон" не его, я не верил.
Тогда и "Демон" Лермонтова, которого он написал в 16 лет не мог бы родиться, или "Маскарад" - 22 года. Господь Бог наградил его таким талантом, что он рано проявился на свет. То же с Шолоховым. Когда я прочитал "Судьбу человека", а потом посмотрел фильм, понял, что такой автор, как Михаил Александрович мог написать всё что угодно. Потому что он - гений.
О несбывшихся мечтах
Свои выступления я обычно заканчиваю стихотворением "Никогда ни о чём не жалейте вдогонку". Оно написано очень-очень давно. Оно о том, что мы должны извлечь уроки из прошлого. Никаких "ах, если бы" быть не должно. Поскольку исправить ничего нельзя, нужно делать так, как лучше. Ко мне приходило очень много писем, в которых люди меня благодарили за эти стихи. Они помогали выжить, выстоять в трудную минуту. И я понимаю это. Для принятия жизни без жалости нужно иметь внутренний стержень... У меня был друг - очень хороший, талантливый писатель. Мы выдвинули его на премию. Но что-то непонятное, несуразное произошло и ему эту премию не дали. И вот он начал себя есть мыслями на тему: что да почему, ах, если бы дали. И он себя извёл этими раздумьями - сердце не выдержало. Умер. А нужно было извлечь из этого урок и, не жалея, подумать, как жить дальше.
"...Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы".
