Да, именно так. Честно сказать, я и не упомню, чтобы экспозиция одного автора открывалась и протекала одновременно сразу на двух выставочных площадках — в залах Союза художников на улице Горького и Донской государственной публичнойбиблиотеки! Оглядывая плотно заполненное картинами пространство стен, Курманаевский вздыхает:
— Хотел развесить картины в один ряд, чтобы больше было пространства. Да куда уж, еле это все вместили…
Да, даже на двойной выставочной площади очень сложно отразить все разнообразие полувекового творческого пути художника.
Потомок старых русских эмигрантов, он появился на свет в 1947 году в далеком экзотическом Пекине. В конце сороковых, когда к власти в Китае пришел Мао, их семейство вернулось в Россию. Правда, дальше Сибири их не пустили. Алексей помнит аресты отца, деда. К счастью, все обошлось. Окончив художественное училище в Красноярске, он поступил в знаменитый Художественный институт имени Сурикова. Учеба в нем стала не только творческой, но и личной его судьбой. Здесь Алексей встретил юную красавицу, потомственную художницу ростовчанку Елену Бабич. Вместе они уже 45 лет.
Первым их творческим увлечением стала графика. Здесь впервые ярко раскрылся их художественный талант. Работы группы молодых донских плакатистов, душой которой стали Алексей и Елена Курманаевские, быстро завоевали признание и авторитет не только в Советском Союзе, но и за рубежом, получая награды на престижных выставках в Европе, Азии, Америке…
Но постепенно Алексею становится как бы тесно в рамках жанра. Он все больше времени посвящает живописи. И ближе к рубежу веков она становится главным направлением в его творчестве. Впрочем, ничего не пропадает зря. Багаж графика четко прослеживается, отражается в его полотнах и портретах. Точность мазка, лаконичность композиции, органичность полутонов делают стиль Алексея Курманаевского особым, личным, узнаваемым.
Как много разного могут сказать его излюбленные (как мне кажется) сине-голубые тона! Жестко-лаконичная аллегоричность «Монолога», глубокая пейзажная нежность «Первых лучей», ироничная сюрреалистичность «Вундеркинда», зыбкая, словно колышащаяся, точность портретов Беллы Ахмадулиной и Евгения Евтушенко…
Кстати, обилие многообразных портретов — еще одна черта творчества сегодняшнего Курманаевского. Он сам подтверждает это.
— Мне нравится писать портреты, людей. Когда работаешь, общаешься с человеком. Я же не беседую с чайником! И потом, как правило, я пишу тех, кого хорошо знаю. Это помогает в раскрытии образа.
Тут художник прав, стоит лишь взглянуть на портреты коллег — Михаила Завалишина, Алексея Кузменко, писателя Николая Егорова, жены, дочери…
И вот что интересно — жизнь закручивает свои спирали. Дочь Курманаевских Наталья тоже окончила Суриковский институт, продолжая, как говорится, семейную традицию.
— Можешь считать ее своей ученицей?
— Ни в коем случае. Она абсолютно самостоятельный художник, совершенно не похожа ни на меня, ни на жену. У нее отдельный, свой вкус, очень нестандартный подход к графике.
— А не скучно, когда дома разговоры только о картинах?
— Нам не мешает. И не обязательно о картинах, больше о студентах разговор идет. Ведь мы с женой уже четверть века преподаем — рисунок, живопись, прикладную графику.
— Ты ведь еще и заместитель председателя Ростовского отделения Союза художников России, не один десяток лет избираешься в его правление. Не надоедает?
— Нет, с удовольствием занимаюсь общественной работой, организацией вставок. Подсказать в отборе работ, помочь экспозицию сделать — мне это интересно.
— Кстати, об интересе: что тебе самому больше всего интересно в своем творчестве?
— Прежде всего — сам процесс. Бывает, что через время, даже через несколько лет, возвращаюсь к какому-то холсту. Что-то в душе скребет, и я его дописываю, а иногда переписываю вообще. На этой выставке есть картина, называется «Наедине со всеми». Вот она определяет, на мой взгляд, сущность художника. Все спят, а он работает в мастерской. Он один, но воплощает целый мир. Мне кажется, что именно это — основа творчества.
