Внештатный корреспондент газеты Сергей Беликов побывал на выставке и пообщался с художником, для которого путь к вершинам мастерства оказался очень непростым.
— Александр Алексеевич, то, чем вы занимаетесь, в советское время довольно буднично называлось выжиганием. Мальчишки шустрили с электровыжигателями и создавали неплохие картинки на дереве. Но взрослели и бросали. А вы вот не бросили, и мы видим впечатляющие результаты. Чем вас так зацепила пирография?
— Знаете, разница между выжиганием и пирографией — как между запуском бумажного змея и полетам на настоящем самолете в качестве пилота. Во-первых, все дело в инструменте. Я внес в него кое-какие усовершенствования. Совсем небольшие. Но благодаря этому работы обрели особое изящество. Во-вторых, применяю воск. Готовые картины покрываю не лаком, а воском. Это вещество хорошо сохраняет дерево и не дает бликов, портящих внешний вид. При этом картина становится, так сказать, непредсказуемой. Никогда не узнаешь наперед, будет она желтой или с коричневым оттенком, темной или светлой. Готовое полотно начинает жить своей собственной жизнью.
— То есть, каждая картина эксклюзивная?
— Безусловно. Другой такой нет. Более того, даже если бы я захотел сделать точную копию своей работы, то у меня ничего не вышло бы.
— Вы где-то этому обучались? Что-то оканчивали?
— У меня нет художественного образования, если вы это имеете в виду. В 1988 году я завершил учебу в НПИ, получил специальность горного инженера. Год отработал на шахте «Майская», потом перешел в МВД, стал участковым уполномоченным. За 13 лет дорос до старшего дознавателя и вдруг заболел. Не буду говорить чем, но болезнь была серьезной. Я получил 2-ю группу инвалидности, уволился из органов. У меня появилось свободное время, и я вспомнил, как в детстве на уроках труда с большим удовольствием выжигал по дереву. Достал с антресолей электровыжигатель еще производства СССР, кое-что переделал… И дело пошло. А теперь не могу остановиться. Мне приходится поневоле писать картины, участвовать в конкурсах, выставках.
— Что значит поневоле? Если вам чем-то не нравится заниматься, то вы всегда можете от этого отказаться!
— Наверное, вы мне не поверите, но если я не пишу, то болею. Когда занялся пирографией, мое здоровье стало улучшаться. Чем больше я работаю, тем здоровее себя ощущаю. Сейчас трачу на творчество несколько часов в день и чувствую себя прекрасно.
— То есть в настоящее время вы практически здоровый человек?
— Зря иронизируете. Да, с меня сняли группу. Я здоровый человек. Но только когда пишу картины.
— Какую-то материальную выгоду работы приносят?
— Никакой. Я свои работы не продаю.
— Это принципиальная позиция?
— Нет, я готов трудиться на заказ. К деньгам отношусь нормально, не прочь заработать. Но уже готовые картины… На создание одной уходит как минимум месяц, иногда больше. Значит, она должна стоить приличные деньги. Но кто заплатит мне значительную сумму, если рынок наводнен китайскими поделками? А за бесценок я и сам не продам. Пусть висят на стенах, радуют людей. Во время выставок не раз наблюдал, как начинают светиться лица тех, кто рассматривает мои полотна. Народ ощущает исходящую от них положительную энергию. Кажется, в этот момент в душах людей звучат неслышимые молитвы, звенят колокола, мужчины и женщины становятся лучше, чище…
— Вы романтик?
— Ну да, знакомые называют меня одним из последних романтиков в наш жестокий век.
— Интересна тематика ваших работ. Вы пишете на религиозную тему, также многие картины посвящены литературе. На них Высоцкий, Шукшин, Шолохов, Чехов, Есенин, Лермонтов. Это ваши кумиры?
— В общем-то, да, но я не только поэтому их изобразил полотнах. Меня интересуют вечные ценности. А эти писатели — как раз создатели вечных ценностей. В основе их творчества — дружба, любовь, самопожертвование, благородство, поиски истины, смыла жизни. С других картин на зрителей глядят лики Иисуса Христа, Богородицы, святой Ксении Петербургской, святого Трифона, Феодосия Кавказского. Не догадываетесь, почему? Вера, религия — это ведь тоже вечные ценности.
— А как официальная церковь относится к работам на религиозную тему?
— Вы знаете, неплохо. Духовенство не признает картины иконами, да я и сам на этом не настаиваю. Но благословение священников на такое творчество получаю регулярно. Они считают, что у человека может быть и такая дорога к Богу, через «огненную живопись», ничего зазорного в этом нет.
— Вы говорите, что работаете каждый день по нескольку часов. А как же вдохновение?
— С этим у меня действительно проблема. Иногда придходится рисовать и без вдохновения. Но зато когда оно появляется, то я просто летаю, парю. А иногда вдохновение удается заслужить…
— Это как?
— Хорошими поступками, добрыми делами. Что вы на меня так смотрите? Впервые об этом слышите? Я вам сейчас расскажу… Как-то отдыхал в Архипо-Осиповке. В свободное время пытался рисовать, но у меня все из рук валилось. Работа не идет, техника хромает, хоть плачь, депрессия накатывает. Решил искупаться. Лежу близко к воде и вижу такую картину. Мальчик лет четырех с больными ножками плещется в море, а рядом на лежаках расположились две тетки, приглядывающие за ним, видимо родственницы. Вдруг большая волна сбивает ребенка с ног и он оказывается под водой. Мальчику надо помочь, а дамы ничего не видят, заняты разговором. Я понимаю, что еще пара минут — и ребенок погибнет, захлебнется. Спас его, выслушал благодарности от дамочек и отправился на квартиру. А вечером ощутил прилив вдохновения. И работа как пошла, как пошла! И это далеко не единственный случай.
— Вас считают корифеем пирографии?
— Сам себя таковым не считаю, я человек скромный. Но успехи и достижения есть, и я ими горжусь. В 2012 году на региональном епархиальном фестивале «Пасха красная» за свои работы получил диплом 2-й степени, а в 2013-м уже удостоился Гран-при, высшей награды. Кроме того, у меня в активе участие более чем в десяти выставках искусства разного уровня. Благодарственное письмо со смотра, состоявшегося в станице Пухляковской. Две картины приняты в дар храмом Архангела Михаила, несмотря на то что подарки такого рода от мирских людей церкви принимают с большой неохотой. Для моих работ сделали исключение.
— А кто ваши самые строгие судьи?
— Это моя жена Анна, с который мы вместе более 20 лет, и дочь Ольга. Их мнение для меня особенно важно. Супруга, бывает, меня критикует, ей нравится не все, что я делаю. А вот Ольга, ей 20 лет, меня никогда не критикует. Наоборот, продвигает, выкладывая фотографии картин в сеть, на разные сайты. Ей хочется, чтобы я стал более популярным. Ольга — творческая личность. Правда, не рисует, а пишет рассказы, очень хорошие. Побеждает в различных конкурсах. Недавно заняла 1-е место в конкурсе, организованном вузами в Ростове. Оля выступала от Донского государственного технического университета, где она учится.
— Нынешняя выставка для вас первая?
— Нет, это вторая персональная выставка, и я очень надеюсь, что не последняя. Первая состоялась 3 года назад в Шахтинской библиотеке имени Пушкина. В краеведческом музее работы будут демонстрироваться в течение февраля и марта. Так что все, у кого есть желание, успеют посмотреть.
— Спасибо за интервью, Александр Алексеевич, и творческих вам успехов!
Знакомые об Александре Корнилове
Геннадий Сухоруков, член Союза художников России:
— Он, конечно, не профессионал, это заметно. Но, может быть, Александру и не нужно быть профи. Зато видно, какой титанический труд вложен в картины, с какой любовью они написаны. Одно слово — молодец! Добавлю также, что в Шахтах Корнилов такой единственный…
Владимир Парфенов, актер:
— Сашу знаю давно. Его картины всегда меня завораживали. И что странно, тематика его работ — это ушедшее время, к современности он не обращается, видимо, она ему не интересна, однако в полотнах Александра словно бьется пульс сегодняшнего дня. И еще мне импонирует его особое видение людей и предметов. И Шолохов, и Шукшин, и Чехов, и Божья Матерь, и святой Трифон — они другие, не те, что на портретах и иконах.
