Для того чтобы попасть в святая святых Ростовского областного музея краеведения (РОМК), нужно записаться в экскурсионную группу и выбрать предложенную дату для посещения. Но для «МК на Дону» сделали исключение — я пришла в будний день и, пользуясь служебным положением, не только прикоснулась к редким экспонатам, но кое-что даже примерила.
Махотка, крынка, глечик
Фонд открытого хранения располагается на улице Максима Горького, 86. Кричащей вывески на здании нет, поэтому экспозицию мне пришлось поискать.
— Судя по всему, очереди на экскурсию у вас нет? — спросила я у Татьяны Филяревич. Она старший научный сотрудник отдела фондов и, как позже выяснилось, удивительно образованная девушка.
— Да, ходят к нам нечасто, — грустно улыбнулась она. — Но мы рассылаем письма в учебные заведения, рассказываем, что вот есть такая возможность — посмотреть открытое хранение. Преподаватели откликаются, но не так часто, как нам хотелось бы.
— Давайте объясним читателям, что такое открытое хранение?
— Это компромиссный вариант между фондами музея и экспозицией. Большая часть предметов, которые хранятся в фондах, выставляется редко. Раз в 5—10 лет проходит тематическая выставка, каким-то экспонатам везет больше — их выставляют, каким-то — меньше. Это не значит, что они в чем-то уступают по значимости, просто не проходят выставки или предметов этих довольно много.
— К примеру, эти керамические горшки?
— Да. Керамики у нас много, больше 150 предметов, но почему-то они редко бывают на выставках. Некоторые экземпляры и вовсе не выезжали отсюда. Раз в пять лет мы их достаем, сверяем и кладем обратно.
— Тут у вас есть и специальная таблица, из которой следует, что больше всего керамической посуды находили в Красно-сулинском, Усть-Донецком, Тарасовском и Белокалитвинском районах области. А Семикаракорск, который сегодня славится керамикой, в самом хвосте…
— Большую часть необходимой казакам посуды производили на Дону. Было несколько мест, где добывали глину, и многие люди умели делать горшки сами. Основная часть нашей экспозиции была привезена из этнографических экспедиций 1950—1980 годов. Археологи ездили по районам, собирали старинные предметы быта. Кто-то дарил свою посуду и рассказывал ее историю. К примеру, вот горшок, купленный в станице Вешенской в начале прошлого века. В нем хозяйка солила огурцы. А в этой махотке хранили молоко. Оно долго не прокисало.
— Махотка — это казачье слово?
— Махотка, крынка, глечик — это сосуд для хранения жидкости. В разных районах области его могли называть по-разному, но суть от этого не менялась. Или вот каймачница — это небольшой расширяющийся снизу вверх сосуд. Хозяйки использовали его для приготовления топленого молока. Молоко наливали и ставили в печку. Оно томилось, и постепенно самое вкусное, жирное поднималось наверх. Чем шире горлышко у этого сосуда, тем больше запеченных сливок получится. Были у казаков и большие миски — квашни для приготовления теста, макитры (для хозяйственных нужд) и сосуды баночной и бутылочной формы для напитков.
За дешевизной раньше не гнались
— Я вижу тут и глиняные бутылки с иноземным клеймом — Австрия.
— В них к нам привозили минеральную воду.
— Выглядят роскошно…
— В то время все бутылки были дорого сделаны. Не было ни бумажной, ни тем более пластиковой тары. До революции производители не гнались за дешевизной, да тогда это было и в принципе невозможно. Вот и делали бутылки с тиснением — именем фирмы, гербом, названием продукта. Разливали в них пиво, лимонад, минеральную воду. Вот бутылка того времени, когда Львов еще был польским. А вот — бутылка Калинкина. Известный производитель из Санкт-Петербурга начала прошлого века.
— А у нас в области делали что-то хорошее?
— Работали большие пивоваренные заводы в Таганроге и Новочеркасске. Бутылка, правда, недорого оформленная, зато крышка керамическая, с фиксатором. На ней — фирменный логотип. В отделе медной посуды я увидела шлем. Металлический, тяжелый, убористо украшенный орнаментом. Поспросила примерить экспонат. К счастью, научный сотрудник не отказала. Железная шапка неудобно села на голову, сдавила затылок. А ощущения у меня были такие, будто надела кастрюлю. — Неужели в этом можно воевать? — усомнилась я.
— А мы не уверены, что это шлем, — улыбнулась Татьяна Филяревич. — По одной из версий, это восточная крышка для блюда. К примеру, ел человек плов, решил остановиться и прикрыл таким вот «шлемом» тарелку. Но это не точное определение. Азиатской посуды у нас мало, поэтому сравнить не с чем. Быть может, со временем мы узнаем, что это.
— А откуда находка?
— Из-под Батайска. Нашли его дети в районе Авиагородка. Отрыли в земле и принесли в музей.
О казаках-некрасовцах
Рядом со шлемом-крышкой расположился ряд посуды из меди: северокавказские кувшины, разномастные тазы и приземистое, украшенное орнаментом ведро. Эта часть экспозиции меня тоже удивила. Оказалось, восточные вещи имеют прямое отношение к… казакам.
— Только к казакам-некрасовцам, — объяснила экскурсовод.
— Вы же помните их историю? В начале XVIII века вышел конфликт между казаками и Петром I. Он заключался в том, что казакам запретили выбирать атамана и стали назначать его сверху. Им это не понравилось — казаки уехали с русской земли и поселились в Турции. Их предводителем был Игнат Некрасов. Когда уезжали, дали клятву — пока в России будет царская власть, они не вернутся. Слово свое казаки сдержали, приехали на историческую родину уже после установления советской власти. Их не было в России 250 лет. Но все это время на чужбине они бережно хранили свои традиции, обычаи и язык. Если на Дону за два с половиной века казачество сильно изменилось (одежда, бытовые, социальные условия), то некрасовцы сохранили все. Но делали свою национальную одежду и вещи из тех материалов, которые были в Турции. Отсюда и это медное ведро. Кстати, сегодня казаки-некрасовцы живут в Ставропольском крае и так же берегут свои традиции.
— А вот я вижу рядом старинные самовары…
— Это довольно популярная коллекция, и они часто выставляются. Но я обратила бы ваше внимание на прародителя самовара, который был на Дону. Татьяна взяла в руки большой медный горшок. В центре его была впаяна труба, в которую клали горячие угли. А сам сосуд был разделен на две части. Как выяснилось, этот горшок казаки брали с собой в дальние путешествия или в ночное (выпас коней, сенокос). Горшок ставился на костер, и в двух его частях готовились разные блюда, к примеру уха и каша.
Серебро для бедных
— У казаков был еще один уникальный, но очень популярный в прошлом веке предмет — сбитенник. Это водонагревательный прибор, внешне он напоминает чайник, который делился на две части. В одной части — емкость для жидкости (сбитня), в другой — нагревательная труба. Со сбитенниками торговцы ходили по рынкам и предлагали горячий напиток.
— Рецепт сбитня напомните?
— Вода или фруктовый отвар, мед и пряности. Это что-то вроде нашего донского глинтвейна. Только безалкогольный вариант. По соседству с прародителями электрических чайников и кофейников можно увидеть несколько полок с подстаканниками, сахарницами, розетками, щипчиками и конфетницами. — Очень красиво, но, наверное, и очень дорого? — попыталась оценить я.
— Нет, это не очень дорогая посуда. Посеребренная латунь. Хотя выглядит она, конечно, богато. Ее покупали люди, которые не могли позволить себе купить серебро. Несколько фирм в конце XIX — начале XX века специализировались на выпуске именно таких предметов. Самый, наверное, популярный производитель — Польша. Было даже такое понятие — варшавское серебро. Состоятельные люди считали такую посуду мещанской. И есть сведения, что через месяц пользования этими предметами верхний слой стирался и обнажалась латунь. Вот вам живой пример. Татьяна сняла с полки некогда серебряный половник. По кромке его еще остались следы белого металла, а основная часть уже была латунной, как и черпак. На ручке его неровно нацарапано — Косарев. Так звали повара казачьей сотни, которому принадлежал этот половник. Предполагая, что посеребренный черпак могут украсть, он подписал его. И, сам того не ведая, вошел в историю. Свидетельство Ходынской трагедии
Есть на этой полке еще один экспонат с довольно нетривиальной историей — ходынская кружка. Это эмалированная чашка без ручки (издали напоминает современный бумажный стакан для кофе) с оранжево-голубым орнаментом, гербом Российском империи и вензелями «НА» — Николай и Александра. Такие кружки раздавали в Москве на Ходынском поле 30 мая 1896 года, в день коронации императора Николая II. В историю этот день вошел как Ходынская давка.
— В честь праздника император распорядился выдать всем пришедшим на Ходынское поле бесплатные сувениры — кульки, в которых были разложены булки, куски вареной колбасы, пряники и фаянсовые кружки с портретом царя. Также на празднике разливали бесплатную водку, — рассказывает экскурсовод — Но желающих получить подарки пришло так много, что началась давка. Повлияло и то, что структура поля была довольно неровная — было много промоин и ям, а рядом проходил овраг…
Люди падали, ломали ноги, руки. На них наступали идущие за новой порцией подарков. Около двух тысяч полицейских, которых привлекли на праздник, не смогли сдержать полмиллиона пришедших. Как пишут в исторических источниках, лишь после прибытия подкреплений (к следующему утру) толпы рассеялись, оставив на поле тела затоптанных и изувеченных людей. О случившемся доложили императору Николаю II. Но он не стал отменять свой праздничный обед в Петровском дворце (недалеко от Ходынского поля).
В 12 часов дня императорский кортеж, едущий во дворец, встретил на дороге подводы с телами убитых и раненых, закрытые рогожами. На самом же Ходынском поле оставшиеся в живых приветствовали проезжающего императора криками «Ура!», оркестрами, исполнявшими «Боже, царя храни!» и «Славься!». Для аристократии празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлевском дворце, а затем приемом у французского посла. По официальным данным, на Ходынском поле погибли 1389 человек, 1500 получили увечья. Правительство старалось скрыть масштабы случившегося, на каждую семью погибшего выделили по 1000 рублей, сирот определи в приюты, похороны провели за счет казны. На Ваганьковском кладбище сохранился памятник, посвященный жертвам Ходынской катастрофы.
— На память о той трагедии остались и эти кружки. Их было выпущено довольно много, и, быть может, эту привез на Дон казак, который побывал на той коронации, — предположила сотрудник музея. — Видите, по краю кружки есть сколы. Значит, ею пользовались. Хранили и передавали из поколения в поколение.
