Начало
В дом на Вертолетном поле мы — журналисты, фотографы, операторы — приехали 30 декабря. Анна шла впереди, и как только она открыла дверь, ее тут же облепили дети. «Тетя Аня, смотрите, какая у меня корона!», «А у меня сережки!», «А я сегодня стишок буду рассказывать!» — неслось со всех сторон. Когда поток новостей закончился и дети вернулись к контрольной репетиции, Анна смогла выделить несколько минут для общения с журналистами.
— Анна, дом Игоря Грекова давно на слуху. Но все-таки давайте напомним, как предприниматель решился пригласить сюда беженцев.
— Все началось в середине июня 2014 года, когда в Ростовскую область хлынули потоки беженцев. Мы организовали это место для того, чтобы помогать семьям, которым тяжело социально адаптироваться в Россия. Это наше основное направление деятельности. Причем возникло все случайно. Не было прописанной программы, какого-то плана. Когда вывозили из-за границы первые партии беженцев, я должна была обеспечить их жильем. И первую семью я привезла именно сюда, в дом ростовского адвоката Игоря Михайловича Грекова. На момент въезда семьи беженцев Игорь Михайлович был на лечении в другом городе, все контакты с ним происходили по телефону или через его друзей. И вот так, в удаленном режиме, он разрешил нам поселить беженцев на неопределенное время. Но когда увидел, насколько тяжело этим людям (пункты временного размещения были переполнены, семьи с грудными детьми ночевали на вокзалах), то предложил заселить дом полностью. И уже через пару дней здесь было 60 человек.
«Террорист», спасающий женщин и детей
— Прокормить 60 человек — дело непростое. Кто еще помогал?
— Очень большую роль в создании этого дома сыграли жители Ростовской области. В этих стенах раньше никто не жил, поэтому здесь не было ни мебели, ни самых простых, но необходимых вещей. И самые обычные люди начали приносить нам ложки, вилки, табуретки. Очень помогла администрация Железнодорожного района, церковь. За считанные дни дом заполнили минимально необходимым. Вначале люди спали на матрасах, теперь появились кровати, кое-что из мебели. Спустя два года мы понимаем, что проделали огромную работу. Причем под «мы» я понимаю не только волонтеров, но и неравнодушных людей.
— Раз уж речь зашла о неравнодушии — я слышала, что вас запугивали, поджигали машины?
— Да, были прецеденты. В самый пик военных действий в Украина последние новости в прошлом году. Начали приходить эсэмэски с угрозами и требованием в течение недели выселить беженцев на улицу. Подом у меня под домом подожгли машину, которая была припаркована рядом с моей. Я подумала, что случайность. Но тут же мне позвонили из дома Грекова — в эту же ночь подожгли машину и там. Таких совпадений не бывает. Нам угрожали. Мы обратились в Полиция. Помощи, конечно, не дождались. Но потом, все, к счастью, само собой улеглось. Сегодня мы живем спокойно.
— Но в мае прошлого года Игоря Грекова признали на Украине террористом?
— Да. Было такое. И даже шла речь о том, что он создал пункт, в котором скрываются боевики ЛНР и ДНР. Но что тут скажешь? Вот такой он «террорист», спасающий женщин и детей.
Здесь побывали больше 2000 человек
— Кстати, сколько человек уже прошло через его дом?
— Около 2000. Но, может быть, и значительно больше. Ведь мы здесь предоставляем не только жилье, но и спальные места для людей, которые едут куда-то через Ростов и им негде остановиться на одну-две ночи. Важно понимать, что такую помощь должно оказывать не только государство, но и состоятельные люди. Их у нас очень много, но не все готовы помогать ближнему. В то же время к помощи нашему дому подключилось очень много людей небогатых. Были случаи, когда бабушки приносили по пакету картошки. Или вот недавно люди из соседних домов собрали нам на Новый год домашние заготовки: огурцы, помидоры, варенье.
— Вы говорили, что дом Грекова — временное пристанище. А куда люди идут потом? Возвращаются на родину?
— Некоторые возвращаются, некоторые снимают квартиры и остаются здесь. С самого начала мы делали акцент на многодетные семьи, семьи с детьми-инвалидами или матерей-одиночек, которым некому помочь. Полные семьи брали только в том случае, если было свободное место. Так вот те, кто может работать, сняли квартиры и зарабатывают себе на жизнь сами. Игорь Греков помог им оплатить услуги риелтора при поиске жилья. И теперь они в свободном плавании.
— И где они работают?
— Как правило, в сфере обслуживания. К нам ведь приезжают в основном люди из глубинки, без высшего образования. Многие работали на земле. Поэтому выбор профессий для них, к сожалению, не так велик. Девочки работают в клининговых агентствах Ростова: убирают квартиры, дома.
— Сколько они могут здесь жить? И как долго Греков согласен предоставлять свой дом беженцам.
— Они могут здесь жить столько, сколько нужно. И Игорь Михайлович предоставляет свой дом именно на такой неограниченный срок. С его стороны это большой человеческий подвиг — трехэтажный особняк в престижном районе отдать такому большому количеству людей. Понятно, что в том состоянии, в котором он был, дом сохранить невозможно. Плюс к этому предприниматель оплачивает коммунальные услуги — это 45—50 тысяч рублей в месяц. Он обеспечивает беженцев и питанием, когда это необходимо, выделяет деньги на лечение больных. Тут очень много детей, и нельзя допустить, чтобы инфекция распространилась.
— А наши больницы беженцев принимают?
— Все, кто получает статус беженца, получают и полис, по которому может лечиться. Но пока документы не были оформлены, наших людей в больнице все-таки принимали — спасибо неравнодушным людям в администрации Железнодорожного района. И скорая приезжала, когда кто-то серьезно заболевал. Сейчас у нас проживает семья — мама, бабушка и ребенок-инвалид. Они не могут вернуться на родину, потому что у ребенка тяжелое заболевание, нужны жизненно необходимые дорогостоящие лекарства. Сейчас их оплачивает Игорь Греков. А там им никто не сможет помочь.
Еще одна победа
— На новогодние каникулы к вам приехали 20 детей из Горловки. Как вы решились их пригласить? Места-то тут и так немного.
— У нас не было выбора. Информация о доме Грекова есть в социальных сетях. Там наши жильцы общаются со своими друзьями и родственниками. И мамы из Горловки попросили принять на новогодние каникулы двадцать детей из тех районов, где до сих пор идут обстрелы. Когда я переписывалась с координатором группы из Горловки, она мне сообщила: «Вот сейчас мы с детьми сидим в коридоре. За окном слышны взрывы и стрельба. Нам очень страшно…» Когда получаешь такие письма, просьбы, отказать нет никакой возможности — ни моральной, ни этической. И когда я позвонила Грекову с просьбой принять детей, он тут же согласился. Единственное — встал вопрос, где разместить всех ребят. Но мы освободили самую большую комнату и всех устроили. Если хотя бы в эти дни мы сможем подарить им радость и дать возможность почувствовать себя счастливыми, это будет уже большая наша победа.
— Наверное, разработана специальная программа для таких детей?
— Нет. Мы проводим мероприятия с помощью общественных организаций, волонтеров. Некоторые люди приносят нам билеты на городские елки. 27 декабря к нам приезжали из Водоканала и организовали праздник прямо здесь. Сегодня проводим елку, которую сами организовали: участвуют наши мамы и ребятишки. После Нового года запланировано посещение митрополитовской елки. Наших детей пригласили в бассейн. Неравнодушных людей у нас много, и мы им очень благодарны.
— Эти дети отличаются от тех, кто живет здесь?
— Меня удивило то, как эти дети воспринимают самые простые вещи. Кусочек хлеба для них — радость. Цветные карандаши — мечта. Это катастрофа. И если мы можем что-то дать, мы должны это делать.
Когда пришло осознание...
— А в целом настроения среди беженцев изменились?
— Изменились. Прошлым летом и зимой приезжали люди морально травмированные. Мы привлекали психологов, которые работали и с детьми, и со взрослыми. У нас была дежурная аптечка с успокоительными средствами. У половины семей, которые здесь жили, разрушились дома. Им некуда было возвращаться. И с этой мыслью беженцам было очень трудно смириться. Сейчас пришло осознание. Люди думают, как дальше обустраивать свою жизнь. Люди, которые приезжают сегодня, смотрят на вещи по-другому. Как ни странно, они уже без истерики рассказывают о том, как их бомбят и обстреливают. Нет того надрыва, что был раньше. Привыкли к войне. Смирились. И устали от бессмысленной бойни. Мы знаем, что в деревни и поселки Донбасса не доходит гуманитарная помощь. И этих поселков много, так много, что невозможно обеспечить их все. Люди нуждаются. Они говорят о том, что им уже даже не важно, какой исход будет у этой войны. Лишь бы он был.
— Анна, дети из дома Грекова, наверное, тоже писали перед праздниками письма Деду Морозу. Что они в них просили?
— Это очень эмоциональный вопрос. В прошлом году мы на сайте выкладывали письма наших детей. Их лучше читать. Но если коротко, то те, кто умеет писать, просили мира, счастья, добра на всей земле. Были письма-просьбы: «Прошу подарить моей младшей сестренке фломастеры, а мне книжку». Таким детям в радость любая мелочь. Многие из них не осознают, в какую ситуацию их поставила жизнь. Но психологическое реагирование есть. В период салютов у нас полдома сидит под лавками. Так было и в прошлый Новый год, и при подготовке аэро-шоу. Когда дети слышали, как гудят самолеты или гремят салюты, у них случались истерики. Надеемся, что в этом году все будет лучше. И конечно, мы очень хотим, чтобы следующий Новый год ребята встречали не в доме Грекова, а в своих домах, и чтобы никогда ни им самим, ни их детям не пришлось больше слышать взрывов и канонад.
Уходили мы в самый разгар праздника. Представление, которое организовали мамы и дети Донбасс, было ничуть не хуже многих городских елок. Оказалось, что среди «ангелов Анны» есть настоящие таланты. Дети пели, танцевали, декламировали стихи, а гром аплодисментов и взрывы хохота можно было услышать даже на улице.
— Что там происходит, — окликнул меня у ворот дома Грекова один из прохожих.
— Дети Донбасса провожают этот несчастливый для них год, — ответила я.
— Дай Бог, чтобы у них больше не было таких годов, — откликнулся тот.
— Дай-то Бог, — согласилась я. — Чтобы ни у кого не было…
