В минувшем году новый директор театра Владислав Самойлов, вынужденный скитаться с труппой по дворцам культуры, заявил о себе не очень удачным балетом «Двенадцатая ночь» по Шекспиру, а после открытия большой сцены разочаровал «Шаляпинскими вечерами».
Ситуацию исправил прошедший Нуреевский фестиваль, который можно назвать успешным. Хотя были серьезные опасения, что он станет проходным — и из-за недостаточного финансирования в условиях кризиса, и долгих месяцев кочевой жизни труппы во время реконструкции главной сцены, и частых смен руководства театра в последние годы, и бегства солистов балета в другие регионы по вышеназванным причинам. Но тем ценнее, что вопреки всему форум состоялся. И в первую очередь — благодаря многолетним связям, бесценному опыту, неиссякаемому энтузиазму и профессиональному вкусу Леоноры Куватовой — железной леди башкирского балета. Труппа, видимо, почувствовав под ногами родную сцену, буквально восстала из пепла. Это продемонстрировал премьерный балет в постановке Владимира Васильева «Анюта», открывший юбилейный форум.
Нечеховский финал
Во многом успех Нуреевского фестиваля зависит от премьеры, традиционно открывающей праздник танца. В 2013-м, правда, обошлись без таковой — «Спартака» показали лишь через месяц после форума на закрытии сезона. И масштабная постановка, требовавшая больших сил и времени для воплощения, стала событием сама по себе — заключенной в рамки фестиваля ей было бы действительно тесно. К слову, успешные «Спартак» и «Корсар», открывший фестиваль в 2012-м, были поставлены самим Григоровичем еще при предыдущем руководителе — Рустэме Сабитове. На этот раз башкирский театр изменил Григоровичу с не менее именитым хореографом: Владимир Васильев поставил к открытию XX-го Нуреевского свою фирменную «Анюту».
Спектакль по мотивам чеховского рассказа с великолепной музыкой Валерия Гаврилина и «легким» танцем, понятным широкому кругу зрителей, обречен стать репертуарным хитом. Постановка щедро украшена богатыми костюмами и декорациями, особенно в сцене бала и зимних гуляний, когда от начавшегося снегопада захватывает дух. Прибавьте к этому доступный сюжет, знакомый не только по школьной программе и фильму-балету Белинского, но и картине Анненского «Анна на шее» — лидеру проката 54-го года с Ларионовой и Вертинским.
Правда, незнакомым с васильевской версией рассказа Чехова стоит сказать, что спектакль сделан сильно по мотивам классика: так в балете появляются сцены в департаменте и сладкого сновидения Модеста, грезящего о заветном ордене святой Анны. Образ чеховской героини в редакции Васильева также претерпел значительные метаморфозы. Балетной Анюте во снах и наяву является призрак бедного студента — символ несбывшегося, упущенного счастья. Чеховской героине было не до любовных грез — после смерти матери на руках у нее остались братья и пьющий отец, но у театральной постановки свои законы, и трудно представить балет без трепетного любовного дуэта. Если Анна в рассказе с головой бросается в омут разгульной жизни с поклонниками и цыганами, не замечая выброшенного на улицу папеньку с братьями, то балетной Анюте хореограф дает шанс на спасение ее бессмертной души. Так, фильм-балет «Анюта» 1982 года завершается крупным планом Екатерины Максимовой, оплакивающей загубленную судьбу своей легкомысленной героини. Видимо, советскому зрителю нечеховский финал обязан был продемонстрировать, что девушка «осознала всю тлетворность своего образа жизни и встала на путь исправления».
В сценической версии Анюта все-таки больше чеховская героиня, которая, как в пошловатом шлягере, «в объятьях юных кавалеров забывает обо всем, как будто разочарованье не наступит новым днем». Васильев хотя и показывает ее душевные метания, например, в качестве живого укора снова подсовывая ей в финале студента, но выбора Анюты это не меняет: все равно «вечерний экипаж ее уносит на окраину».
После выхода фильма-балета театральная премьера «Анюты» состоялась в Неаполе, а чуть позже Владимиру Васильеву удалось всего за месяц осуществить постановку на сцене Большого театра в Москве. Спектакль прошел проверку временем и спустя тридцать лет после рождения с успехом идет во многих театрах России и мира.
Смех сквозь слезы
«Анюта» стала первой постановкой Владимира Васильева, осуществленной на уфимской сцене. Если Рустэм Сабитов и его предшественники питали нежные чувства к гению создателя «Спартака», то новый директор Башоперы Владислав Самойлов поспешил избавиться от ненужных ассоциаций и завел творческий роман с его бывшим учеником Владимиром Васильевым. Ну, а то, что хореограф «Анюты» — давнишний идейный противник своего учителя — так уж сложилось исторически.
Конфликт с наставником, случившийся 40 лет назад, Владимир Викторович объяснил уфимцам метафорично: «сколько бы мы ни любили, как бы ни хотели одного блюда, оно рано или поздно надоест».
— То же самое и в балете: представьте, если бы мы замкнулись, и у нас в репертуаре был только Юрий Николаевич Григорович, — устрашал мэтр уфимских журналистов. — Вы бы сказали: дайте нам что-нибудь другое. Вот и у нас в Большом театре случились расхождения из-за того, что был только один повар. Пока мы творили в унисон, мы были едины. Потом появились расхождения. Так нередко случается у ученика и педагога — отношения доходят до определенного предела, а дальше начинаются придирки, и каждый идет по своей дороге.
Однако Григоровича он вспоминает с благодарностью.
— У меня было много хороших учителей, и в этом вся прелесть, — признается Васильев. — Многие хореографы об этом не задумываются, но они просто подвержены этому влиянию. Григорович дал мне больше всех не как хореограф, который выдумывает разные па, а как великолепный режиссер сцены. Но когда в центре один художник — это шаблон, где есть ограничение в заданном им же пространстве.
Несмотря на то, что сам Васильев тиражирует «Анюту» по шаблону в разных театрах уже более двадцати лет, каждый спектакль — особый. И дело не только в разном уровне коллективов, но и мастерстве солистов: даже два уфимских премьерных спектакля оказались очень не похожи.
В первый день центральной стала линия мужа Анюты — чиновника-карьериста Модеста Алексеевича, благодаря великолепной игре Андрея Брынцева. Танцовщик блестяще справился с гротесковым образом, покорив публику и отточенными движениями, и искусной игрой. Андрей мастерски изобразил чиновничью спесь и подобострастие, надменность богатого мужа и одержимость желанием получить награду. На его фоне не менее техничная Гузель Сулейманова предстала сериальной героиней второго плана, изобразив портрет своей Анюты одним жирным мазком. Играли ли она горе безутешной дочери или трепет влюбленной девушки, тоску несчастной жены или триумф светской львицы — все выходила у нее однообразная неистовая Кармен с широко распахнутыми глазами и горящим взором. Однако балет Васильева тем и необычен, что должен поражать не столько оригинальностью танцевальных па, сколько драматургичностью хореографии и тонкой актерской игрой.
Чувство сцены
Второй спектакль, в котором солировала Гульсина Мавлюкасова, стал историей трагической судьбы бесприданницы Анюты, которая не выдержала испытания медными трубами, торопясь забыть и нищенскую жизнь с пьющим отцом, и нудные проповеди ненавистного старика-мужа. Артистка смогла донести до зрителя особую чеховскую интонацию или, как определил писательскую манеру классика сам Васильев — «смех сквозь слезы, полуулыбку, отсутствие каких-то страстей». Кроме того, Гульсине удалось приблизиться к классическому образу Анюты, созданному безупречной Екатериной Максимовой в каноническом фильме-балете 82-го года. Сам Васильев особо отметил башкирскую танцовщицу, которая, возможно, напомнила ему супругу. Конечно, достичь уровня Максимовой дано не каждой: Екатерина Сергеевна блистательно станцевала Анюту на пленку, когда ей было уже 43 года.
Отлично смотрелись Ильдар Маняпов и Рустам Исхаков в образе донжуанистого хлыща Артынова, а также окончательно утвердившийся в роли «свадебного генерала» башкирской труппы Ринат Абушахманов: фрачный костюм Его Сиятельства на нем сидел как влитой.
А вот другому исполнителю Модеста Алексеевича — Руслану Абулханову — комичный образ пока не поддался: сквозь грим, мимику и пластику чинуши просвечивал милый балетный мальчик с открытым взглядом. Пока ему не хватает глубины погружения в образ, но без сомнения одаренный танцовщик до острохарактерных ролей еще дорастет.
Наверное, неслучайно худрук балетной труппы Леонора Куватова размазала солистов тонким слоем по разным премьерным дням — увидеть в одной постановке лучших исполнителей для театральных гурманов было бы слишком калорийно. А так — всем ведущим танцовщикам досталось по триумфу, а зрителям — ярких впечатлений от работ солистов.
Рустэм Хамитов, пришедший на «Анюту», впервые расположился с супругой не в партере, где чету привыкли видеть в окружении чиновников, а в центральной ложе театра. Казалось, что теперь-то билетерши угомонятся и перестанут гонять зрителей, расчищая партер перед приходом высоких гостей. Ведь в ложе никто не мог помешать Хамитовым насладиться праздником танца. Однако администраторы и капельдинерши оперного лютовали не меньше — даже больше, чем обычно: шпыняли рядовых зрителей и работающих на фестивале журналистов, требуя от фотографов мифического «разрешения на съемку» и пытаясь загнать их на галерку. А между тем Рустэм Закиевич в каждом своем выступлении призывает власти разного уровня «работать для людей», хотя, может быть, чиновники от культуры это на свой счет не относят. Возможно, что глава региона поменял привычное место дислокации, чтобы не создавать неудобства обычным зрителям.
Очевидно, увиденное удовлетворило главу республики — по крайней мере высокопоставленная пара не покинула театр в антракте, как на «Шаляпинских вечерах». Но сколько еще Владислав Самойлов просидит в директорском кресле — неизвестно, ведь в культурной отрасли республики кадровая лихорадка продолжается: например, не так давно в минкульте заявили об очередной смене руководства филармонии. Однако, как бы там ни было, нынешний директор оперного уже войдет в историю как начальник, при котором Владимир Васильев впервые осуществил постановку в уфимском театре.
Дан приказ самой Мадан
Нельзя сказать, что Нуреевский прошел ровно. После двух вечеров триумфальной «Анюты» третий день фестиваля несколько охладил пыл поклонников балета. Традиционный гала-концерт молодых исполнителей оказался на порядок слабее, чем в предыдущие годы. А ведь в памяти зрителей и такие фестивали, когда юная балетная поросль выступала интереснее и ярче именитых танцовщиков. Может быть поэтому уже второй фестиваль молодежный гала-концерт «усиливают» одноактными балетами. На этот раз уфимцам показали «Письма с фронта» в постановке Нины Мадан. С танцовщицей и хореографом уфимцы познакомились на предыдущем фестивале: тогда Мадан исполнила заглавную партию в спектакле «Эдит Пиаф: ни о чем не жалею», поставленном Мариной Никитиной. Смелый модерновый балет о жизни одного из символов Франции не многим зрителям оказался по зубам, но наверняка запомнился всем: образ у Мадан вышел пронзительный и мятущийся, какой была и сама гениальная французская шансонье.
На этот раз Мадан представила собственную работу — одноактный балет «Письма с фронта» на музыку Гаврилина, в котором танцуют артисты Московского музыкального театра имени Сац. Примечательно, что отрывок из спектакля в исполнении Мадан и Вячеслава Пегарева зрители Нуреевского увидели два года назад. Правда, тогда значилось, что номер «Давай без слез» исполняется под слезливую мелодию Яна Качмарека, написанную им к фильму «Хатико». Выступление с прошлого фестиваля на этот раз было искусно вплетено в канву спектакля о Великой Отечественной, а композиция поляка легко сошла за музыку Гаврилина. И то правда — чего добру пропадать?
К слову, хореографический спектакль анонсировался, как синтез драматического, вокально-инструментального и даже вдруг кинематографического искусства, что не имело никакого отношения к действительности. Видимо, воплотить многослойную задумку на уфимской сцене гастролерам не удалось по техническим причинам. До Уфы доехала лишь «драматическая» составляющая, без которой можно было бы обойтись: после очередной танцевальной картины артисты вдруг начинали читать фронтовые письма в безбожно барахлящие микрофоны. Между тем задача артистов балета — попытаться передать письма солдат с их впечатлениями и переживаниями, трагические судьбы простых людей языком танца, что труппе вполне удалось. Оригинальные хореографические решения Нины Мадан смотрелись гораздо красноречивее этих вербальных вставок.
Второе и третье отделение вечера были отданы молодым танцовщикам, которые проявили себя на всевозможных конкурсах. Тон действу после каждого антракта призваны были задать уже состоявшиеся артисты — солистка театра Сац Анна Маркова, станцевавшая «Умирающего лебедя», и дуэт Мадан-Пегарев, исполнивший «Тарантеллу» Баланчина. Тягаться с профессионалами, только что оттанцевавшими балет, молодежи было не просто. Примечательно, что иностранные танцовщики, призванные повысить планку уфимского фестиваля до уровня международного, оставили унылое впечатление.
Турецкий гамбит
Заграничный балет был представлен троицей из Анкарского театра, но удивить избалованную уфимскую публику турки ничем не смогли. Бурак Кайихан, исполнив танцевальную миниатюру «Бегущий» в постановке Пегарева, мог похвастаться разве что накаченным торсом да густыми татуировками. Но образа знойного мачо с кучерявой шевелюрой и серьгой в ухе для успеха номера оказалось недостаточно: выступление походило на не совсем удачную репетицию. Не впечатлил и его гопак из «Тараса Бульбы», который на прошлом фестивале исполнил сам Вячеслав Пегарев. Кроме того, зрителям Нуреевского было с чем сравнивать: вариации Остапа в 2010-м блистательно исполнил японец Морихиро Ивата из Большого, а в 2011-м — его соотечественник Коя Окава из Одесского театра оперы и балета. И сравнение было не в пользу турка. Коллеги Кайихана по театру — Езге Башаран Онук и Джанкат Озер — станцевали па-де-де из «Спящей красавицы» и «Биение двух сердец» в постановке Мадан, но тоже продемонстрировали средний уровень. Зато теперь мы знаем, что в Анкаре есть оперный театр со своими премьерами и примами. На этом все открытия, пожалуй, и заканчиваются.
Настоящий класс показали хозяева фестиваля — народники из Нуреевского колледжа: Ильяс Фазлиев и Сергей Боссерт дуэтом исполнили аргентинский танец, сорвав заслуженные овации. Номер талантливых мальчишек стал в этот вечер одним из лучших.
Жгучая брюнетка Айсылу Мирхафизхан из соседнего Татарстана продолжила на фестивале тему «танцев народов мира», но решила не выходить из образа южной красавицы: сначала страстно исполнила испанскую качучу, вспыхивая огненно-красной юбкой, а потом ворвалась на сцену с цыганским танцем из «Дон Кихота», щелкая кастаньетами.
Невероятно пластичная красавица Ольга Челпанова затмила своего партнера и супруга Константина Коротков: она была хороша и в классическом «Талисмане», и в модерновой «Зиме» на музыку Вивальди. Несмотря на тяжеловатого партнера, публика приняла артистов на ура: многим послышалось, что пара не из Марийского, а из Мариинского театра, что для балетоманов само по себе является знаком качества.
На гала-концерте не обошлось и без выхода на бис: как и на прошлом фестивале Нина Гольская из Большого снова станцевала в кокошнике «Русскую» — сувенирный танец, который можно смело презентовать заграничным гостям в одном пакете с матрешками и хохломскими ложками. Примечательно, что и завершился гала-концерт, как два года назад: только теперь Гольская исполнила па-де-де из «Лебединого озера» не с Александром Смольяниновым, а с другим солистом главного театра страны — Каримом Абдуллиным.
Вишенка на торте
Заключительный гала-концерт прошедшего фестиваля стал одним из самых ярких за всю его историю. В этот вечер зрителей порадовали и замечательные дуэты, и сольные номера с оригинальной хореографией. Гульсина Мавлюкасова и Сергей Бикбулатов открыли гала трепетным адажио из «Лебединого озера». Ирина Перрен и Марат Шемиунов из Михайловского театра показали очень грациозный балет. Пара коренастых танцоров из Астаны — Мадина Басбаева и Бахтияр Адамжан — была, может быть, не так изысканна, как питерская, но не менее профессиональна. Публика вновь встретилась с ребятами из Марийского театра. И в этот вечер Константин Коротков был достоин своей великолепной партнерши Ольги Челпановой. Выступление уфимца Рустама Исхакова и Марии Аллаш из Большого театра, в один из фестивальных дней танцевавших «Лебединое озеро», запомнилось милым конфузом. Когда пара повторяла па-де-де из балета Чайковского, Рустам так закрутил свою партнершу, что та на миг потеряла равновесие, и у нее вырвалось громкое «упс!». Артисты заканчивали номер, уже еле сдерживая смех, что только добавило паре обаяния.
А вот Дмитрию Марасанову, очень неудачно исполнившему гопак из «Тараса Бульбы», было не до смеха: уфимский танцовщик думал лишь о том, как бы достойно завершить выступление, ставшее недоразумением гала-концерта.
Настоящий фурор произвела «Арлекинада» в исполнении молодой звезды Башкирской оперы Валерии Исаевой и Михаила Тимаева из казанского театра. Удивительно артистичная пара моментально очаровала и покорила зрительный зал, взорвавшийся аплодисментами. С обаятельным артистом из соседней республики зрители Нуреевского познакомились в 2011-м, когда в заключительном гала-концерте Тимаев танцевал «Вакханалию» и «Краковяк». Через год Михаил вдруг оказался на фестивале в составе молодежной сборной, исполнив па-де-де из «Лебединого озера» с Ириной Сапожниковой. И вот теперь снова «дорос» до «взрослого» гала, в котором станцевал еще и сольную «Исповедь» на музыку Моцарта.
Еще одним ярким моментом фестиваля стало выступление Олега Габышева, который впервые выступил на прошлом Нуреевском. Танцовщик питерского театра Бориса Эйфмана представил две самобытные работы — «Жертвоприношение» и «Мачо».
Настоящим талисманов уфимского балетного форума стал Дину Тамазлакару из Берлинской оперы, с 2008 года выступающий на каждом Нуреевском. Это чувствуется и по реакции публики, которая рукоплещет артисту авансом еще до его выхода на сцену, тем самым причисляя себя к высшей касте завсегдатаев фестиваля. Мало того — уже третий форум подряд зал с удовольствием смотрит его искрометный номер «Буржуа». Правда, некоторым постоянным зрителям показалось, что это уже перебор. Зато Тамазлакару по-свойски предоставили право закрывать гала-концерт — в паре с Гузель Сулеймановой исполнить гран-па из «Дон Кихота». Прима Башкирской оперы, которой Нуреевский завершать не впервой, будто рождена для этой почетной миссии. Вот Гульсину Мавлюкасову в этой роли представить сложно, потому она нередко открывает гала-концерты Нуреевского, создавая определенный настрой. А ее соперница Сулейманова — словно аппетитная вишенка, венчающая пышный праздничный торт, приготовленный на финал. Но без такого приторного украшения Нуреевскому не обойтись: зритель должен уйти с завершающего гала-концерта со стойким сладким привкусом, которого хватило бы на год — до следующего праздника танца.
