Ситуация в Луганске налаживается, отметили на прошлой неделе в ОБСЕ. Об этом говорил на пресс-конференции в Ростове и руководитель миссии Поль Пикар. На деле это означает, что в городе относительно спокойно, а у некоторых семей даже появились простейшие блага цивилизации: свет и вода. В город стали возвращаться и беженцы, переждавшие активные военные действия в России или Украине.
Въезд свободный
На провозглашение перемирия быстро отреагировали перевозчики. На автовокзале Ростова-на-Дону снова появились рейсы до Луганска, Донецка и нескольких менее крупных городов самопровозглашенных республик. Правда, появилось несколько новшеств: билеты теперь продают только в крайних кассах и есть несколько перевозчиков, которые мало связаны между собой. Поэтому различается и цена. Так, на билет до Луганска можно потратить от 660 до 1700 рублей. Есть рейсы и в ночное время, что еще два месяца назад было невозможно себе представить.
«Российским паспортом без крайней надобности не «свети». Рублями тоже. Старайся показать, что ты ориентируешься в Луганске», — учили меня знакомые перед поездкой. Некоторые даже сомневались, что россиян туда свободно пускают. И действительно, нас, с темно-красными паспортами, в полном автобусе было всего четверо. Но на российской таможне соотечественников лишь спрашивают о цели поездки. А на блокпостах ополченцы проверяют только граждан Украины: важна прописка.
Ростовский автобус до Луганска, как и в довоенные времена, поехал через КПП «Новошахтинск — Должанский». Как известно, летом эта таможня серьезно пострадала от бомбежки и несколько недель не работала вообще. Сейчас российский участок полностью восстановлен, но зато украинский остался в неизменном виде. Оттуда даже не вывезли груды покореженного металла, лишь расчистили дорогу для транспорта. Сразу за этим пугающим сооружением идет блокпост казаков. Над высокой стеной из мешков с песком развеваются флаги Новороссии и Всевеликого войска Донского. Но здесь, очевидно, российским таможенникам доверяют: паспорта и то проверили лишь у мужчин. Никаких миграционных карточек граждане России не заполняют. Фактически это означает, что нам ни в коем случае нельзя заезжать в населенные пункты, которые контролирует Нацгвардия, ведь для Украины мы находимся на ее территории нелегально.
Далее по дороге на Луганск мы проезжаем три блокпоста ополченцев. Рейсовый автобус без проблем пропускают, подавая водителю особый знак фонариком.
А у вас есть свет?
Как только мы пересекаем границу, пассажиры начинают звонить своим родным и близким в Луганск. Вопрос в основном один и тот же: есть ли вода и свет? Ведь если нет, нужно думать, как без лифта затащить тяжелые сумки на верхние этажи, куда девать привезенные из России продукты, как искупать после дороги детей…
Из разговоров луганчан, которые постоянно живут в своем городе, становится понятно одно: сейчас здесь по-настоящему богатым считается не тот, у кого квартира в новостройке с евроремонтом в центре города, а тот, у кого дома одновременно есть свет и вода. От района зависит немного: электричество может быть на одной стороне улицы и при этом полностью отсутствовать на другой.
Эта ночь у меня проходит в необычных условиях. В профессиональном торгово-кулинарном техникуме на улице Оборонной, то есть рядом с ТЦ «Украина», учеников не бывает с обеда, но там, как и прежде, круглосуточно дежурит вахтер. Обещания зарплаты в 1200 гривен (около 3800 рублей) достаточно для пенсионерки Анны Ивановны, чтобы ездить сюда с окраины города и дежурить сутки через трое. Несмотря на то что с начала войны зарплату так ни разу и не выдали.
Отопления, разумеется, здесь нет, несмотря на то, что ночью температура опускается уже до -7 градусов. Света тоже нет, охрана пользуется свечами — в основном церковными, потому что большие белые очень подскочили в цене. Воду набирают в ведра днем, когда она течет хотя бы тонкой струйкой. Для того чтобы попить чаю и хоть немного согреться, мы поднимаемся в кухню на самый верх лицея. «Хорошо, что ты со мной, — говорит Анна Ивановна. — Одна я боюсь ходить сюда в темноте».
Накануне ночью здесь прострелили окно. Военных в центре города нет, но оружие уже вышло в массы: пугающее следствие любой войны. Пуля попала не куда-нибудь, а именно в окно комнаты, где дежурят вахтеры. Теперь там холодно, почти как на улице. И теперь еще лучше слышны отдаленны звуки взрывов. Как мы узнали утром, в то время снова шли бои в Счастье.
Не Сталинград
«Я думал, он выглядит хуже», — так рассказывают о своих впечатлениях от Луганска люди, которые пережидали войну в другом месте. Действительно, даже в центре есть пострадавшие от бомбежек жилые дома, магазины и рынки, на дорогах воронки от снарядов. Но город убирают даже лучше, чем прежде. Никаких осколков, кусков стен и разбитых окон у всех на глазах нет. Однако если присмотреться, то можно увидеть десятки окон, закрытых фанерой вместо стекла. И ведь каждое из них — это громкий разрыв снаряда в самом сердце регионального центра и смертельная опасность для мирной семьи.
Власти ЛНР явно не намерены выставлять напоказ страдания молодого государства, которые ему пришлось пережить летом.
Немного «подправили» даже автовокзал, на котором еще два месяца назад не было живого места. Рядом с ним и сегодня стоят полностью разбитое здание бывшего магазина бытовой техники и несколько сгоревших торговых палаток. В здании вокзала и сейчас нет ни одного целого окна и закрыты входы внутрь, так как может обрушиться крыша. Кассы перенесли вниз, к платформам.
Кое-где по городу видны большие очереди. Малообеспеченные, которых сейчас много, ждут бесплатного хлеба в табачных ларьках (они ежедневно выдают по 50 буханок, это условие для разрешения на работу). Также популярностью пользуются уличные рынки, где люди продают одежду, одеяла и разные мелочи.
Ежедневно выходит и местная газета «XXI век», которую выпускает ЛНР. Читают ее не только ярые сторонники независимой республики, но и все горожане, так как там публикую важную информацию: тарифы ЖКХ, график выдачи пенсий, минимум зарплаты. Кстати, тарифы здесь остались неизменными с довоенного времени, в отличие от самой Украины. Других источников информации, кроме этой газеты, у луганчан, живущих без электричества, может просто не быть. Нам удалось поймать местное радио, в котором почти весь эфир занят рок-песнями на тему свободы или войны и время от времени минут десять отводится на новости.
Война с пенсионерами
В июле — августе этого года в районе Луганска, где живет Анна Ивановна, шли ожесточенные бои. Когда-то она купила дом на окраине, чтобы пожить по выходу на пенсию в спокойной обстановке, и стала свидетелем настоящего ада на земле. Большая Вергунка — район на окраине, который пять лет назад был отдельным поселком, — расположен вплотную к Красному Яру. Дом Анны Ивановны стоит на окраине Большой Вергунки, и до Красного Яра всего несколько десятков метров.
Красный Яр около полутора месяцев находился под Национал
ьной гвардией. Вход в город со стороны Вергунки закрывали ополченцы. Местные жители практически ежедневно слышали вой и грохот снарядов, пролетающих у них над головой. Здесь практически нет ни одного дома, который не получил совсем никаких повреждений.
В июле Нацгвардия вошла в Вергунку. Это были самые страшные дни за все время военных действий, вспоминает Анна Ивановна.
— В тот день я утром возвращалась с дежурства, — рассказывает она. — Но маршрутка доехала только до Хитрого, дальше ополченцы не пустили, сказали, что там «укропы». Мы просили дать нам пройти. Они просто показали: посмотрите, что в вашей Вергунке. Там все горело, сплошной стеной поднимался дым. В этот момент откуда-то стали стрелять по нашей маршрутке. Мы кричали, кто прятался за ней, кто пытался забраться внутрь. Водитель развернулся и уехал обратно в центр. Я шла назад на работу и плакала, потому что даже не могла узнать, как там дома мои тетя и сын.
Пять дней я прожила в своем лицее. Каждый день пыталась ездить домой, но нас не пускали. А однажды со мной ехала женщина, которая работала проводницей в поезде, идти, кроме как домой, ей было некуда. Она пошла вперед, и я с ней. Ополченцы сказали идти посередине дороги, чтобы нас видели, и не спускаться к обочинам, потому что там заминировано. Что мы там видели, буду до самой смерти вспоминать. Лежал парень, у которого осталась целой только верхняя часть тела, ниже все разорвано. Потом женщина с разбитой головой. Дальше два застреленных ополченца. Их тела уже распухли на жаре, но их не забирали, потому что знали, что украинцы минируют мертвых.
Потом мы узнали, что в тот день они договорились с «нациками» пропустить мирных жителей. Так вот, я пришла сначала не к себе, а к своей тете. Ей уже 91 год. Она сидела и ела сухари, размачивая их в воде. Она не может сама готовить, раньше я носила ей еду. Сейчас уже родственники забрали ее в Москву.
«Нацики» у нас хозяйничали месяц. Заходят домой, направляют на тебя автомат и берут все, что видят. Потом эти вещи на дороге находили, когда они сломя голову бежали с Красного Яра. А у нас еще несколько дней гремело: ополченцы проводили разминирование в поле и в роще.
Вергунка — территория боевой славы
Виды в Вергунке гораздо более страшные, чем в центре. Нет ни одного дома, который бы совершенно не пострадал. Жители аккуратно собирают снаряды, залетевшие к ним в дом или в огород. И чем богаче «коллекция» семьи, тем ближе ко входу она выставлена. Дому Анны Ивановны, расположенному немного поодаль от главной дороги, повезло: там осколок лишь пробил стекло и прожег ковер, а еще один упал на веранду. Никто не пострадал. Но зато у соседей при взрыве погиб молодой мужчина, никак не связанный с ополчением, а еще один подорвался на растяжке, когда искал в поле сбежавшего теленка.
Обязательный утренний ритуал местных жителей — поход за водой. Взяв пятилитровки, мы идем к единственному соседу, у которого есть скважина. У него пополняет запасы вся округа. Оставив бутылки его жене, мы на велосипедах отправляемся на экскурсию по округе. Асфальт весь изрыт гусеничной техникой. Из-за этого машины проезжают со звуком взлетающего самолета. А что будет с такими дорогами, когда придет снег и лед, остается только догадываться.
В Красном Яру «Градами» ударили по продуктовому магазину, и здесь сейчас прямо перед ним из земли торчит неразорвавшийся снаряд. В самой Вергунке попали по заправке: она горела так, что было видно во всем городе. На дороге вдоль реки Северский Донец в огромной воронке лежит груда обожженного металла, которая когда-то была украинским танком. Как рассказывают местные, Нацгвардия подорвала его, когда бежала из поселка. На дороге по направлению в центр Луганска — еще один сгоревший танк. В нем погибло несколько ополченцев. И сегодня он буквально утопает в живых цветах, которые приносят местные жители.
По пути мы встречаем мужчину с тачкой, груженной кусками снарядов.
— Там в Красном Яру металл принимают по рублю, — радостно сообщает он. — Мы тут по полю походили, пособирали осколки от «Градов»!
— Ух ты, живем! — радостно говорит мой «экскурсовод».
Единого мнения нет
Ни в рейсовом автобусе из Ростова, ни у сослуживцев на работе, ни в очередях за продуктами и водой. Анна Ивановна занимает четкую пророссийскую позицию, своей страной называет Луганскую Народную Республику и искренне желает ее воссоединения с Россией.
— Вы не обижайтесь, но я видела и тех военных, и других, и не поддерживаю никого, а вообще, больше за Украину, — путанно отвечает мужчина в очереди за водой. — Не за бандер, это понятно, маршей УПА тут не будет. Но куда мы с этой маленькой «республикой», которую никто не признает? Хуже Южной Осетии — за нее-то Россия.
Еще один пенсионер, узнав, что я из Ростова, просто бросает в сторону, будто кого-то опасаясь: «Кинули вы нас…»
Беженцев больше нет
Возвращаемся в Ростов большим 50-местным автобусом, не заполненным и на пятую часть. Ополченцы с блокпостов заходили проверить у нас документы дважды, и оба раза с удивлением говорили: «Что ж вас так «много»?» Из нас восьмерых только пятеро — украинцы, у которых нужно проверить прописку.
Как только дорога становится не очень разбитой, водитель едет как можно быстрее. Территорию ЛНР хочется проскочить засветло. И здесь вдоль дороги стоят сожженные танки и БТРы, на горизонте поднимается густой столб дыма. «Листья жгут», — буркнул, глядя на дым, пенсионер. «Хорошо бы», — ответили ему с другого конца салона.
Приезд в Ростов напоминает возвращение в цивилизацию после долгой туристической поездки в какое-то дикое место. Еще несколько часов назад невозможно было представить пробки и яркое уличное освещение.
Так налаживается ситуация и в Луганске. Мирно — и слава Богу. 
