Желтоватый дореволюционный дом и темная табличка «Кабинет анонимного обследования» — именно так со стороны выглядит областной Центр по профилактике и борьбе со СПИДом. Внутри не лучше — мрачный обшарпанный коридор и кабинеты, десятилетиями не видевшие ремонта. Наверное, эта картина как нельзя лучше отражает душевное состояние человека, который узнал, что он ВИЧ-положительный.
Усредненный портрет
— Елена Владимировна, расскажите, что за люди у вас лечатся? В обществе утвердились стереотипы, что это только наркоманы и проститутки. Это так? — спрашиваю я главного врача Елену Бекетову на пороге Молодежного театра. Там вот-вот должно начаться мероприятие в честь юбилея Центра по профилактике и борьбе со СПИДом, который она возглавляет.
— От стереотипов давно пора уходить, — отвечает она. — У нас здесь, на праздничной конференции, есть ВИЧ-инфицированные люди. Они работают и абсолютно ничем не отличаются от окружающих. Пораженность настолько велика, что в любом, даже маленьком коллективе обязательно будет такой человек. Он имеет те же права, что и мы с вами, он не опасен в быту, к нему надо проявить милосердие и сострадание.
— А где же они приобретают свою болезнь?
— У нас, в Ростовской области, в прошлом году 72% составил половой путь. В среднем по стране 55% заражаются через внутривенные наркотики, у нас — всего 25%. Эпидемия уже давно вышла в обычное население, а ведь сексуальные отношения свойственны всему живому...
— И все же, это как-то связано, например, с проституцией?
— Когда начиналось — да, было. Но сейчас 47% заболевших — мужчины 30—39 лет, работающие в самых разных сферах.
— А что с медицинскими учреждениями? Заражаются ли там врачи, пациенты?
— Случаев профессионального заражения у нас, слава Богу, нет. На протяжении тридцати лет эпидемии были случаи заражения пациентов, например препаратами крови. Но сейчас введена карантинизация: мы удерживаем кровь в течение полугода. Именно столько длится «период окна», когда вирус порой невозможно заметить. Если по окончании этого срока анализ показывает, что кровь безопасна, значит, это действительно так.
Чуть позже на конференции скажут, что заболеваемость ВИЧ среди молодых людей в возрасте до 25 лет в Ростовской области сведена на нет. А это огромная победа. Но радоваться пока рано.
— Вчера по телевизору говорили про Эболу. А один врач встал и сказал: «Не о том переживаете! Ежедневно в России ВИЧ заражается 300 человек. Какая там Эбола?» — рассказывают мне в коридоре.
Семья и дети
Из зала выходит молодая симпатичная женщина. Улыбается, я пожимаю ее узкую и длинную ладонь. Она — одна из тех самых. В России таких 800 000, в Ростовской области — 8000. Но Ирина живет со своей проблемой с 2001 года и не унывает. Ко всему прочему занимается общественной деятельностью — ее некоммерческая организация помогает таким, как она сама.
— Откуда вы получили свой вирус?
— «Удачно» вышла замуж, — шутит Ирина. — Мой первый муж принимал наркотики. Раньше, еще до нашего знакомства. Потом у него воспалились лимфоузлы, как при ангине. Его мама о прошлом сына знала и потому сразу отправила его сдавать кровь. Потом проверилась и я.
Сейчас Ирина состоит во втором браке. Сын уже ходит в школу. Ни у мужа, ни у сына ВИЧ нет. Бывший муж, кстати, тоже в порядке. Потому что лечится.
— Самое главное — это моральная и информационная помощь, — говорит Ирина. — Раньше даже негде было узнать, что можно родить здорового ребенка. Когда я была беременна, меня в каждом кабинете уговаривали делать аборт. Я родила здорового сына, и это казалось чудом. И только потом я узнала, что это — норма. Ведь шанс передачи болезни от матери к ребенку очень мал.
500 детей — именно такую цифру называли в одном из докладов на конференции. Благодаря наблюдению врачей Центра они родились здоровыми, несмотря на болезнь матерей. Малый шанс заражения, о котором говорила Ирина, — правда, но особое внимания врача во время родов все-таки нужно. Ко всему прочему таким детям за счет государства выдаются заменители грудного молока. Это еще одна мера безопасности. В остальном — дети как дети, семья как семья.
— Яйцеклетка и сперматозоид изначально здоровы, — поясняет Ирина. — Зародыш, который получается при их слиянии, тоже здоров. У ребенка отдельная кроветворная система, через пуповину кровь тоже не поступает. Ко всему прочему ребенок защищен плацентой. Если с плацентой что-то происходит, женщину кладут на госпитализацию.
Толерантность
— Что парадоксально, за молодых я не переживаю, — продолжает рассказ Ирина, — Они больше общаются, мгновенно понимают человека. Я знаю кучу молодых девочек, которые говорят: «А я уже не помню, кому говорила о болезни, кому нет». Но, как вы знаете, сейчас заражаются больше те, кому около сорока. Так вот, они не могут найти такого же понимания среди своих друзей, родственников. Потому что они еще помнят эти лозунги: «СПИД — чума XXI века».
— То есть молодые ВИЧ-положительные женщины сейчас спокойно выходят замуж, заводят детей?
— Имеете в виду такие пары, где один ВИЧ-положительный, другой ВИЧ-отрицательный? Да, я знаю много таких пар, особенно молодых. Но даже у молодых присутствует страх отказа. Сначала — «ты мне очень нравишься», а после раскрытия статуса — «ой, нет-нет-нет». Поэтому есть много сайтов, где знакомятся только ВИЧ-положительные.
— Вы говорите о своем ВИЧ-статусе?
— Официально нет. Я не представляюсь при знакомстве: «Я Ирина, я ВИЧ-положительная». Однако раскрываю его во время просветительских встреч в учебных заведениях. Хотя раньше многие активисты говорили о своей болезни на каждом углу. Это было нужно, чтобы показать, что ВИЧ и СПИД есть не только в далекой Африке, но и здесь, рядом. Сейчас, правда, такое уже не требуется.
Лечение
Светлым пятном в жизни больных ВИЧ является то, что необходимые препараты для них — все же бесплатные. Правда, наша действительность такова, что бесплатное лечение часто оказывается... ну, скажем так, не самым лучшим.
— Слава Богу, что есть бесплатное лечение, — говорит ВИЧ-инфицированная Ирина.
— А оно хорошее? На достойном уровне?
— Вообще, конечно, спорный вопрос, когда говорят про российские аналоги. Активное вещество — одно. Я лечилась и импортными лекарствами, и нашими. На себе разницы не вижу. Много говорят о побочных эффектах: тошнота, усталость, сонливость. Но когда на чаше весов жизнь или смерть, тут уж не до того.
— Однако за границей препараты лучше, разве не так?
— Они современнее. Но штаммы вируса постоянно меняются. В России еще живет ВИЧ старой волны, на него действуют прежние, более примитивные препараты. В Америке — уже нет. Поэтому гнаться за теми супердорогими препаратами — для нас значит повышать стойкость вируса. В отличие от гепатитов вылечить ВИЧ полностью нельзя, а значит, начинать нужно «с низов».
— Это таблетки? Уколов нет?
— Таблетки. Я лечусь самым примитивным препаратом, и если сейчас мы с вами сдадим кровь на иммунный статус, то мой вполне может оказаться больше вашего. Другое дело, что наше общество — это общество зарабатывания денег. И потому многие обращаются за помощью тогда, когда уже даже терапия не помогает. У них наступает уже стадия СПИДа.
Путать ВИЧ и СПИД — очень неграмотно. ВИЧ — это вирус, причина. СПИД — синдром иммунодефицита, последствие. При должном лечении и наблюдении с ВИЧ в крови можно жить сколь угодно долго. Но если допустить развитие СПИДа, смертельной может стать любая простуда.
Обещание Минфина
О том, что Центр по профилактике и борьбе со СПИДом находится едва ли не в аварийном состоянии, на встрече говорили открыто. К чему скрывать очевидное?
— Нужен ремонт, нужен, я с вами согласна, — в суете комментирует ситуацию министр здравоохранения Татьяна Быковская. — Все есть, а с деньгами пока проблемы.
— А можно ли по состоянию здания судить об оснащении? Там есть все необходимое? Я читал про госпитализацию — она проводится там же?
— Нет, это отдельно. Как раз таки стационарное отделение у нас одно из лучших в России. А вот амбулаторно-поликлиническому, которое на Станиславского, требуется капитальный ремонт.
Ремонт, которого так ждут и врачи, и пациенты, будет стоить 90 миллионов рублей. Столь огромную сумму Министерство финансов области уже пообещало, но еще не выделило. Это данные из пресс-релиза, который выдавали на праздничном мероприятии. Но не кажется ли вам эта сумма уж слишком огромной? Ведь за 90 миллионов можно не то что ремонт сделать — новый трехэтажный дом выстроить. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, простейшая арифметика: на сегодняшний день трехкомнатная квартира уже с отделкой в жилом комплексе «Суворовский» площадью 85 квадратных метров предлагается к продаже за 3 250 000 рублей, соответственно, стоимость одного квадратного метра составляет 38 000 рублей. Было бы как минимум логично предположить, что его себестоимость — немного более 30 000 рублей за квадратный метр, и это не голые стены, а с вполне приличным ремонтом. Что-то мне подсказывает, что за девяносто миллионов можно построить здание площадью чуть ли не в три тысячи квадратных метров Так почему же в сфере, в которой годами наблюдалось хроническое недофинансирование, вдруг начинают фигурировать такие огромные суммы? Ведь если все 90 миллионов достанутся именно Центру — то и слава Богу. Просто не хотелось бы, что бы львиная доля этих средств осела в других, скажем так, местах, а больные люди получили бы «что подешевле». Согласитесь, что место, куда человек приходит за надеждой на полноценную жизнь, точно не должно напоминать мрачные подвалы ада.
Эти люди не должны быть под замком. Они — такие же, как мы.
