Ростовская область, невольно ставшая объектом пристального внимания всего мира, кажется, постепенно свыкается с ответственностью, которую невольно взяла на себя исключительно в силу своего географического положения. Прием многочисленных беженцев с Донбасса — уже не только гуманитарный, но и политический вопрос. Неудивительно, что к неприятной ситуации вокруг пансионата «Дмитриадовский», способного единовременно принимать несколько сотен семей, было приковано такое внимание общественности. Все дело в провокаторах, которые успели «поработать» с постояльцами, уверены и в администрации, и в самом пансионате.
Ростовская область — очередной перевалочный пункт
На «Металлург» в двух больших комфортабельных автобусах заезжает ровно 101 человек: женщины с детьми, полные семьи, старики, среди которых несколько инвалидов. Многие до этого провели почти неделю в палаточном городке, кто-то приехал накануне. На новичков уже с интересом поглядывают другие постояльцы базы, несмотря на легкий дождь, собравшиеся неподалеку. Уставшие дети капризничают и жмутся к мамам. Первый же пролетевший над базой самолет заставляет всех заметаться: «краматорский синдром», как его называют волонтеры, даже у взрослых долго дает о себе знать. Александр Владимирович в течение нескольких минут рассказывает прибывшим о последующем оформлении документов, возможностях трудоустройства и сразу отмечает: скорее всего, отсюда их очень скоро заберут в другие регионы, Ростовская область — это перевалочный пункт, откуда по всей стране развозят ежедневно прибывающих беженцев.
— Нас ополченцы везли из украинского Донецка в российский, то есть через всю Луганскую область, потому что там таможня под контролем «наших», — рассказывает одна из мам с двумя детьми. Ее муж остался защищать родину. — Теперь мы под Таганрогом — снова у самой границы.
— Не страшно, что этот переезд, скорее всего, не последний?
— Что поделать… Мы же понимаем, что одна Ростовская область не может принять всех.
Распределением людей по корпусам занимается староста Евгений — сам беженец из Мариуполя, прибывший на месяц раньше. К нему соотечественники тут же подходят за советом: как, куда лучше ехать?
— С одной стороны, страшно уезжать так далеко от границы, все-таки надеемся, что скоро сможем вернуться. С другой — понимаем, что, наверное, лучше ехать сейчас, пока есть возможность найти хорошее жилье и трудоустроиться по специальности, — говорит ему женщина, приехавшая с мужем и ребенком школьного возраста. Евгений пожимает плечами: мол, решать вам.
— Гуманитарная помощь на складе есть, но нужна всегда, — отвечает Евгений на вопрос по наболевшей теме. — У нас люди иногда живут по два-три дня, но с собой забирают все, что здесь получили. Затем приезжают следующие, после них еще… Поэтому та же одежда требуется постоянно.
Не поделили грузовик
Доходит ли вся гуманитарная помощь до беженцев? За несколько дней до публикации жесткой статьи о женщинах Донбасса, которые «просят защитить их от произвола в Таганроге», имел место спор из-за гуманитарной помощи из Южной Осетии. Как рассказывают очевидцы, фуру, на которой привезли продовольствие и различные средства первой необходимости, из-за ее габаритов пришлось разгружать не у склада, а практически у въезда на базу. Постояльцы, увидев обновки, не стали дожидаться цивилизованного распределения и решили просто забрать все, что им нравится. Некоторые из них опасались, что руководство базы присвоит себе привезенные вещи, если они попадут на склад. При этом на базе находилось около пятисот беженцев… Можно представить, в какой хаос превратился завоз гуманитарной помощи. Старостам едва удалось призвать соотечественников к порядку.
— У нас в каждом корпусе есть староста, в обязанности которого входит составление списка того, в чем нуждаются его подопечные, — охотно рассказывает о том инциденте одна из старост, Лидия С. — Согласно этому списку выдается гуманитарная помощь со склада, если чего-то не хватает, то именно это заказывают спонсорам. Иногда возникают конфликты: почему им это дали, а мне нет? Все очень просто, заказывайте через старост… А тут привезли сразу много вещей, одеял, люди стали хватать, возник полный хаос, мы пытались поднять заявки. Только через некоторое время едва удалось успокоить толпу и на месте составить списки.
Инстинкт самозахвата
— Когда люди только заезжали на базы отдыха, их уже обеспечили всем необходимым, — рассказывает замглавы администрации Неклиновского района Александр Третьяков. Он согласился рассказать о своем взгляде на недавний инцидент, ожидая приезда автобусов с беженцами, которые было необходимо сопроводить до базы отдыха «Металлург» под Таганрогом. — Разумеется, уже на следующий день появились волонтерские организации, представители бизнеса, просто местные жители, которые изъявили желание оказывать беженцам гуманитарную помощь.
— Что же, по вашему мнению, произошло с фурой из Южной Осетии?
— Из Южной Осетии привезли много новых вещей, красивые одеяла. Люди набросились на них, не дождавшись распределения на складе…
— У них все это время не было одеял?
— Были, конечно. Но у беженцев сложилось стойкое мнение, что то, что они получили сразу, принадлежит базе, а все, что привезли позднее, — лично им, и они могут забрать это с собой. Мы, конечно, не против. Это же для них привозят. Но именно из-за этого возникли споры на фоне гуманитарной помощи, а не из-за того, что людям реально не хватает чего-то необходимого.
Неклиновский район, можно смело сказать, живет проблемами беженцев. О них охотно говорят все, кто заходит в кабинет Александра Владимировича, включая представителя избирательной комиссии и личного водителя. В Ростовской области принято считать, что именно базы, расположенные здесь, купаются в заботе жителей всего региона: сказывается близость к Ростову и Таганрогу. К тому же именно сюда приезжали первые беженцы, следовательно, здесь побывали и видные московские политики, представители ООН, ОБСЕ и различные представители федеральных СМИ. Названия «Дмитриадовка», «Пионер», «Парус» (из последнего беженцев уже вывезли) — у всех на слуху. Как могло получиться, что именно здесь возник скандал на фоне нехватки гуманитарной помощи?
Засланные сторонницы Майдана
Отдельной темой для разговора становятся таинственные провокаторши, которые здесь, под Таганрогом, едва не подняли беженцев на новый Майдан. Это не просто затесавшиеся среди беженцев сторонницы оппозиционного мнения, а специально подосланные тонкие психологи, уверен Александр Третьяков.
— Они были здесь несколько недель и успели «обработать» пару десятков человек, — рассказывает замглавы администрации. - Одна потом села на машину и уехала в Воронеж, где она сейчас, неизвестно. Вторая однажды просто исчезла из лагеря. Ее ищет полиция, пока безрезультатно.
— Таких всегда видно, — утверждают беженки из «Дмитриадовского». — Мы бежали, спасая детей. Она из Днепропетровска, приехала одна, дети остались дома. С первого дня вела себя вызывающе, кричала какие-то глупости. Хотела получить ключи от склада.
Ростовские политики, ранее не имевшие опыта предотвращения подобных провокаций уровня международных политических отношений, уже стали сами выделять из толпы подозрительных личностей.
— И здесь такие уже есть, — замечает Александр Владимирович после отъезда из «Металлурга», где в его присутствии по корпусам расселили сто человек. — Нет-нет, что вы, это не те бабушки, которые с порога жалуются, что детей утомили и вовремя не покормили. Нет. Зато были женщины, которые ни с того ни с сего стали рассказывать, что в Славянске на самом деле ничего не разбомбили, не надо смотреть российское телевидение.
— Тогда почему они оттуда уехали?
— Говорят, чтобы переждать.
— Что переждать, если, по их словам, все в порядке?
— Вот именно…
Вглубь страны
Эта идея о засланных провокаторах среди беженцев, как оказалось, отнюдь не выдумка ростовских чиновников. Проблема замечена на высоком уровне.
— Так и есть. В последнее время среди беженцев все больше каких-то «упырей», которые постоянно провоцируют конфликты. Связался с Киевом. Источник в СБУ не исключает, что это засланные казачки. Есть такой проект в СБУ, «Троянский конь». Имеет ли он отношение к провокаторам среди беженцев, неизвестно пока. Выясняем. Но в любом случае надо что-то делать на упреждение, — рассказал руководитель Центра изучения общественных прикладных проблем Александр Жилин.
Сообщения же от волонтеров, которые все свое свободное время посвятили помощи беженцам, приходят из самых разных регионов, которые приняли вынужденных переселенцев.
«Мы столкнулись с такими хамством и наглостью, что просто руки опускаются... Они только требуют и не хотят работать, почему-то считают, что им должны. Группа людей просидела месяц в помещении реабилитационного центра (центр только отремонтирован, все условия) с 3-разовым питанием (для детей 5-разовое), на работу никто не устраивался, а когда им намекнули, что пора бы и работать начать, в ответ услышали — вот сделайте нам документы, и предложите работу за 50 000... Вчера отправили их в пионерский лагерь на берегу Оки, «Алексин бор». Проживание и питание бесплатно, зарплата минимум 10000, дети - в отряды, а сегодня услышали столько в свой адрес, что жить не хочется…» (Ирина Василенко, Тульская область).
«Похоже, и мы нарвались на засланных казачков! Знакомый предоставил жилье и работу на базе отдыха. Привезли туда восемь человек. Они начали мутить воду, что условия плохие, подняли панику вплоть до прокуратуры, в газеты местные начали звонить. Что делать, не знаем. Молчать нельзя: подумают, что нам сказать нечего, раз молчим… Это Алексинский район, туда москвичи за большие деньги приезжают отдыхать. Теперь в сотрудничестве с базой отказано» (Роман Мигонько, Тула).
«Ко мне две такие семьи приезжали. Тоже звонили в прокуратуру, в МЧС, жаловались. Я сообщил в ФСБ, что приехала группа провокаторов — теперь шелковые» (Эльдар Исламов, Уфа).
«Светлане Пинаевой, куратору проекта «Мирное Небо» по Московскому региону, поступил звонок от работников Казанского вокзала. Сообщили о семье беженцев, которых, по их словам, обманули, оставив без жилья. Светлана спешно связалась с коллегами из других регионов. Свободное жилье нашлось в пригороде города Смоленска, поселке Шаталово. Там и началась самая интересная часть всей этой истории. На вокзале семью беженцев встречали хозяин жилья, я — куратор «Мирного неба» по Смоленскому региону, и сотрудник епархии. В связи с огромным количеством сумок пришлось заказывать вторую машину такси. Встречающие оплатили 800 рублей за услуги таксиста. Вместо обычных вопросов о размерах зарплаты Даша интересовалась наличием в городе лагерей для беженцев. Вопросы о стоимости съемного жилья и наличии вакансий не задавались вообще. Крайнее удивление, если не сказать возмущение, у Даши вызвала фраза о том, что жилье предоставляется безвозмездно только на первое время, на два-три месяца, пока не будет найдена работа. Я также сообщила Даше, что, если их не устроят условия в доме, куда их поселят, придется подождать до понедельника, так как есть квартира в городе, но у хозяйки выключен телефон. На вокзале Дарья была со всем согласна, но разговаривала уже не слишком дружелюбно. Через час после отправки Дарья позвонила с телефона хозяина жилья. В мой адрес на повышенных тонах было высказано недовольство условиями, претензий нашлась целая масса, начиная от маленькой площади комнаты и заканчивая якобы низкой температурой в помещении. К слову, там есть туалет и ванна, хозяин даже нашел детскую кроватку. Дарья перешла на крик и стала требовать отвезти их сначала обратно на вокзал, затем — в РОВД или в лагерь для беженцев. Я попросила оставаться на связи, а сама начала поиск другого варианта жилья. Поиск был затруднен тем, что желания отвечать на звонок в воскресенье в 07:30 утра не было ни у кого. От Дарьи начали поступать угрозы обратиться в партию ЛДПР, московскую прокуратуру и лично Жириновскому В. В. с целью очернить репутацию «Мирного неба» и пожаловаться на плохую работу кураторов-волонтеров. Не дожидаясь, пока будет найден другой вариант жилья, Дарья взяла такси, и семья поспешила обратно на вокзал. Услуги таксистов (2000 р.) пришлось оплачивать мне. После непродолжительного пребывания на вокзале семья была отправлена в общежитие педагогического колледжа Смоленска, откуда в понедельник должна была быть отправлена в лагерь для беженцев в г. Сафоново. После второго заселения, Дарья написала уже Светлане сообщение, в котором требовала отправить их обратно в Москву. На этом связь с этой семьей была утеряна...» (Марина Никитенкова, Смоленск).
Практика показывает, что самостоятельная жизнь беженцев в сельской местности Ростовской области разительно отличается от жизни на базах. Одни изо всех сил ищут хоть какую-то работу и до первой зарплаты просят у волонтеров хлеб и подгузники для детей, другие — новые сим-карты и одежду только с бирками. Возможность подработать на базе горничной или помощницей на кухне есть, только ею мало кто пользуется: нет необходимости. На содержание одного человека в лагере ежедневно отчисляется 500 рублей. Вот только что будет с базами с наступлением первых холодов, сейчас не знают даже в администрации Неклиновского района: решение, очевидно, будет приниматься на более высоком уровне. Детские лагеря приспособили для проживания полных семей, однако подготовить их для зимы невозможно.
