В Ростове, кажется, наконец-то смирились с тем, что поток беженцев из Украины будет только усиливаться. Естественно, подавляющее большинство не хочет возвращаться в объятую огнем страну, как минимум, до окончания военных действий и первым делом старается легализоваться в России. Ранее беженцы один за другим сообщали о грубых отказах в УФМС, но теперь ситуация изменилась. К украинцам здесь — особое внимание. Хотя до настоящего порядка в этой сфере пока далеко.
Цепная реакция
Мы пришли в УФМС на Советской с двумя девушками — Юлей из Луганска и Аней из Донецкой Республики. У Ани двое детей-старшеклассников, Юля только готовится стать мамой. Сразу же на первом этаже мы видим надпись о том, что украинцам по вопросам легализации нужно обращаться в 210-й кабинет, и занимаем очередь. Здесь уже весь коридор забит людьми с синими паспортами в руках, и разговоры звучат об очередных бомбежках на юго-востоке.
— Что вы! Я и ночевать тут, если что, буду, — говорит нам мужчина, за которым мы встали, в ответ на просьбу показать, кто стоит перед ним, на случай, если он решит отойти.
Сказать, насколько быстро двигается очередь, невозможно. Кто-то получает здесь миграционные карточки (в Ростовской области жители приграничных регионов России могут находиться без них, но они нужны для получения других документов), другие обращаются за консультацией, причем иногда для этого заходят по нескольку человек сразу. Раньше за теми же «миграционками» здесь отправляли на границу и не хотели ничего слушать об опасной обстановке.
Мужчин здесь значительно больше: их ведь не принимают на большинстве баз отдыха, где женщинам оформляют документы на месте.
Мы терпеливо ждем очереди, подходит время обеденного перерыва. Узнав, что «мои» девочки не могут получить разрешение на временное проживание (РВП) вне квот, нас отправляют в 214-й кабинет, оттуда сразу, без вопросов — в 219-й. Здесь проводят общие консультации для целых групп людей. Ждем, пока соберется очередь, чтобы нам рассказали, какие есть возможности и в какой кабинет теперь нужно идти.
— Сейчас вас загрузят информацией и просто отправят ее переваривать. Вы придете домой переваривать, все равно ничего в ней поймете и придете сюда опять, — смеется более опытная украинка, которая в этот раз принесла в УФМС заполненные анкеты.
— Хочу домой, в Донецк, уж лучше там… — под понимающие усмешки собравшихся произносит Аня.
Четыре пути для беженца
— У вас есть четыре варианта легализации, — рассказывает собравшимся специалист по беженцам. — Первый: это РВП, но квоты уже закончились. Основания для получения вне квот: брак с гражданином или гражданской РФ, родители или дети - граждане РФ, место рождения в России или РСФСР. Остальные могут получить РВП не раньше января 2015 года. Для тех, кому это не подходит, мы предлагаем разрешение на работу или патент на работу. Разрешение на работу позволяет вам, супругу и несовершеннолетним детям оставаться в России в течение года. Для тех, кто не может работать, мы предлагаем временное убежище.
Временное убежище — это не статус беженца, за которым чаще всего обращаются украинцы. Неудобство состоит в том, что гражданин должен будет покинуть территорию России, как только на родине прекратится огонь. Уцелело ли его жилище, есть ли ему к кому ехать — для закона этих вопросов не существует. Кроме того, у беженца изымается паспорт и дается документ о предоставлении временного убежища. Право на выезд из страны с приобретением убежища утрачивается. Получение временного убежища — непростая процедура. Она предусматривает заполнение целой стопки анкет, прохождение медосмотра, снятие отпечатков пальцев и так далее. Все заявители проходят проверку через ФСБ, поэтому срок получения — от месяца до трех, и в случае отказа гражданин по истечении 90 дней со дня прибытия должен будет покинуть страну.
Некоторые обращались за помощью о том, как использовать программу переселения соотечественников, но столкнулись с тем, что она не действует в Ростовской области. Облегченное получение российского гражданства для русскоязычных также пока не предусмотрено. Нет в области и комиссии, которая определяет, что человек действительно является носителем русского языка.
Трехмесячный нарушитель
Настоящую озадаченность у сотрудников УФМС вызвал Юлин случай, консультации проводили сразу два кабинета. Юля уже через месяц станет мамой, в России на момент обращения в УФМС находилась всего один день. Ребенок как рожденный на территории РФ иностранец сможет претендовать на РВП вне квот. Но поскольку у нее самой нет основания для принятия РВП вне квот, а квоты кончились, она не сможет оформить РВП и ребенку.
В результате Юлю отправили домой ждать пополнения, обоим сразу будут делать временное убежище. Так как если сделают сейчас только ей, ребенок в 90 дней от роду станет нарушителем миграционного законодательства. А мать с удостоверением о временном убежище все равно не сможет вывезти его за рубеж.
В Батайск из-под обстрела
В самой Украине тем временем единственным активно покупаемым товаром остаются дорожные сумки. В одной-двух может уместиться жизнь целой семьи. Вот так впопыхах, узнав об отъезде за два часа, собиралась Наталья А., которая теперь живет в квартире у приютивших ее с семьей ростовчан. Алла П., мать-одиночка с тремя детьми, сбежала на день раньше запланированного, когда начался массированный обстрел ее родного Краснодона.
— Они бежали через переход «Северный» около «Изварино» под пулями, с таможни им помогли добраться русские пограничники, — рассказывает директор пансионата «Донецкий» Дмитрий Блохин, который лично привез их в Ростов к принимающей стороне. — Я был там, на окраине Донецка, чтобы вывезти свою семью, потому что пули и снаряды летели уже на российскую сторону. Один раз пули просвистели всего лишь метрах в двадцати от нас.
Семья прибыла утром в субботу, 21 июня. До этого украинские силовики отбили «Изварино». Война дошла не только до Донецка. От взрывов в те же дни в полчетвертого ночи проснулся Новошахтинск. Как сообщают жители Гуково, по местному телевидению прошла бегущая строка с рекомендацией собрать документы и ценные вещи. В то время шли ожесточенные бои в Червонопартизанске (Красном Партизане) всего в нескольких километрах от них.
Поскольку принимающая сторона ждала Аллу с детьми лишь на следующий день и была в отъезде, встал вопрос о временном жилье хотя бы до утра. Как известно, пункты временного размещения сформированы уже почти по всей области, в том числе и городе-спутнике Ростова Батайске, в школе № 4. Однако бесперебойные звонки сразу нескольких волонтеров и журналистов в МЧС и пресс-службу батайской администрации, где лично взялись за это дело и стали помогать Алле, лишь спустя три-четыре часа увенчались успехом: Аллу с детьми приняли. В Батайске к ним отнеслись очень вежливо, место, разумеется, нашлось, но им было нужно, чтобы пришло указание сверху. При этом по телефону доверия МЧС говорили, что все ресурсы исчерпаны и нам ничем помочь не могут.
Отобранные дети
Также Дмитрий Блохин рассказал о ситуации вокруг детей-сирот, которых пытались вывезти в Россию из Снежного Донецкой области, но в результате забрали в Днепропетровск. Он сам принимал эту группу, которая провела в пансионате одну ночь.
— У них действительно были подготовлены документы для Днепропетровска, — говорит Дмитрий Владимирович. — Однако примерно в районе Красного Луча их остановили и сказали, что дальше ехать опасно. Сопровождающее приняли решение ехать в Ростовскую область. Мы получили сигнал принять детей, и мы их разместили, накормили. На следующий день к нам пришел генконсул Украины в Ростове Виталий Москаленко и потребовал пустить его пообщаться с детьми. После общения он написал заявление в Генпрокуратуру, пожаловался, что украинских детей здесь, в России, насильно удерживают.
Как известно, в тот же день детей пересадили в автобус на Ростов, а там в аэропорту — в самолет на Днепропетровск.
— С юридической точки зрения все, наверное, правильно, — говорил директор пансионата. — А мы просто исполнители. Но с человеческой стороны… Кто бы их мог удерживать насильно? Были корпуса, были площадки, дети свободно передвигались по территории, отдыхали.
«Дайте России денег на нас!»
Тем временем сами лагеря и базы отдыха стали предметом пристального наблюдения даже из-за рубежа.
Вслед за представителями ОБСЕ лагеря для беженцев посетил сотрудник ООН — представитель Верховного комиссара организации по делам беженцев Баиса Вак-Войя.
Палаточным лагерем в российском Донецке он остался более чем доволен, заявив, что за все свои 20 лет работы не видел подобной заботы о беженцах. Также он побывал в лагере «Дмитриадовский» в Неклиновском районе, туда же привезли и мам с малышами из менее крупного «Паруса».
— Мы заготовили речи про киевское правительство, про оккупантов, — говорит постоялица «Паруса» Анна С. из Донецка. Со встречи она вышла с Георгиевской ленточкой и значком Дня Победы на груди. — Но он только говорил: «Я не занимаюсь политикой, мое дело — “гуманитарка”». Но мы все равно говорили: а вы передайте… Спросил, чего нам не хватает. У нас все, что нам нужно, есть, в более чем достаточном объеме, обеспечила и база, и волонтеры. Ну, мы сказали ему: пополните нам счет на телефоне, своим на Украину звонить. Ответил, что не может, нас слишком много… Да-да, это в ООН. Тогда мы ему так и сказали: дайте России денег на нас, что ж она за свой счет нас содержит?
Во всяком случае, сам факт наличия в России украинских беженцев на международном уровне признан. Только почему же, если Россия — агрессор, они бегут именно сюда, задаются вопросом работающие без устали волонтеры?
