Они сдались без боя
Утром 6 июня правительство Украины официально приняло решение о прекращении движения через некоторые пункты пропуска на границе в РФ. Речь идет о семи КПП, находящихся на границе Луганской и Ростовской областей: «Должанский», «Червонопартизанск», «Красная могила», «Новоборовцы», два пункта с названиями «Краснодарский» и «Северный». Решение распространяется также на один КПП в Донецкой области — Мариновка. Фактически же украинские пограничники оставили свои посты еще накануне.
Почему так произошло, разобраться непросто. Пояснение кабинета министров Украины звучит слишком туманно: «Из соображений общественной безопасности и с целью предотвращения возникновения угрозы жизни и здоровью населения вследствие опасных событий, которые происходят на отдельных территориях, кабинет министров принял предложение Государственной пограничной службы о прекращении движения через пункты пропуска». Ну и как это понимать?
Природа не терпит пустоты. Уже на следующий день КПП «Должанский» был, по неподтвержденной информации, занят бойцами луганского ополчения. Нашей задачей было это проверить. Однако все, что вы прочитаете в этом материале, было актуально лишь 6 июня. Гарантировать, что ситуация останется в прежнем виде до выхода этого номера, мы, разумеется не можем.
Духовный пограничник, duty free и таксисты
Возле погранзаставы с российской стороны в ряд стоят три оранжевые палатки МЧС. Напротив — куча автомобилей. В палатках для беженцев есть двухъярусные кровати, запас воды, нехитрая еда. А еще там жарко и душно. Кому повезло иметь родственников в России, ждут их здесь. Кому нет, тех отвозят к администрации Красносулинского района и там уже решают, что с ними делать. Здесь же тусуются таксисты: в Ростов — 1000 рублей, в Новошахтинск — 400. Забегая вперед, скажу: когда мы уезжали, один дедушка, видимо, не ожидая ничего хорошего, предложил нам аж 2000 до Новошахтинска. Но отвезли мы его, разумеется, бесплатно.
Возле российского пункта пропуска сцена: члены семьи обнимаются и направляются в автомобиль. Тут же подъезжает другая машина — водитель едет в сторону Украины. Как выяснилось, в традиционный для любой границы duty free.
— Нет, ну я вам пытаюсь с моральной точки зрения донести, — слышим мы обрывок разговора с пограничником. — Там людей убивают, а вы за водкой!
Другие автомобили в сторону Украины тоже едут. В основном с украинскими номерами. Пропускают всех спокойно.
— Там людям ноги выдергивают, а вы туда хотите, — говорит прапорщик, выдавая нам талоны пешехода. Свою машину мы оставили с российской стороны, чтобы не стоять в очереди. Но мы берем и идем дальше — к паспортному контролю.
— А правда, что там ополченцы? — спрашиваю девушку из будки. — Украинцы ушли?
— Не знаю, — отвечает она, — мы туда не ходили.
Новая страна
Перейдя нейтральную полосу, подходим к украинской части заставы. Над ней развевается сине-желто-красный флаг. Это одновременно флаг Ростовской области и Всевеликого войска Донского. Догадки о казаках подтверждаются, когда видим людей в папахах.
— Здравствуйте, можно здесь с кем-нибудь поговорить? — обращаюсь я к мужчине, сидящему возле будки. Попутно разглядываю одежду. Замечаю георгиевскую ленточку на лацкане. Значит, правда ополченцы.
— Олег, по твою душу, — зовет он старшего. Старший одет примерно так же, только на голове вдобавок кубанская папаха, а на ногах — белые кроссовки. В руках — Калашников.
— Мы казаки первой свердловской казачьей сотни, — говорит нам Олег. — Подчиняемся атаману Козицыну.
— Вы являетесь сотрудником Пограничной службы Украины?
— Нет.
— Вы из Свердловска Луганской области?
— Луганской Народной Республики, — отвечает старший после короткой паузы. Да уж, в такой стране мы впервые…
— А дальше пройти можно?
— Можно. Только сопровождать мы вас не будем. Идете на свой страх и риск.
У выхода из заставы сидит еще один здоровенный казак. Рядом с ним такой же здоровенный пулемет. Хоть пришли они сюда без боя, но к бою готовы. Снимать себя казаки запрещают. Говорят, что особая договоренность у их атамана есть только с журналистами Russia Today.
Документы нужны?
Никаких миграционок, в которых обычно нужно писать цель прибытия и место назначения, нам заполнять не пришлось. Даже на паспорта наши казак глянул только потому, что мы с ним разговаривали. А вот украинцы, приезжающие в Россию, все документы заполняют как положено. Оно и понятно — у нас-то пограничники сидят законные.
С автомобильными страховками, или грин-картами, как их еще называют, ситуация точно такая же. В Украину их с российской стороны никто не оформляет — некому проверять. А вот с другой стороны границы все по-старому.
— Чего вам, ребята? — спрашивают трое скромно одетых мужичков, сидящих напротив вагончика, где оформляют страховки.
— Хотели спросить — работаете? Покупают люди страховки?
— Работаем, покупают.
— А без них в Россию можно?
— Можно… до первого гаишника, — смеются страховщики.
Так-то, с одной стороны — бюрократия, но законность, а с другой — никаких документов, но все на свой страх и риск.
«Мы ждем гостей»
Очередь в сторону российской границы действительно приличная. Хорошо, что мы оставили машину — возвращаться пришлось бы долго. Но не посмотреть, как идут дела в Луганской Народной Республике, тоже нельзя. Сначала даже думали проехаться до первого города автостопом, но побоялись застрять.
Пройдя около километра пешком по трассе, замечаем окопы. Вырыты так, чтобы защищаться от угрозы со стороны России. Полукруглые траншеи укреплены мешками с песком и цементом именно с восточной стороны. Но внутри никого. Кто их копал, пограничники или ополченцы? За ними лишь душная, знойная украинская степь — и на десятки километров никого. Возвращаемся.
— Эй, ребята, давайте куда-нибудь отсюда… — встречает нас тот самый громила-казак с пулеметом.
— То есть?! Мы россияне, — показываю я паспорт. — Мы идем домой.
— Ну, тогда идите. Только побыстрее, потому что мы ждем гостей.
Новость, конечно, пугающая. На родину начинает тянуть сильнее.
— О, скажите еще командиру российской заставы, чтобы он границу закрывал где-то в полпятого, — обращается к нам старший.
— А может, напишете что-нибудь ему? Вдруг он нам не поверит?
— Я сейчас к нему приду, — бросает Олег.
Ага… А ведь на российской стороне нам говорили, что вообще не знают, кто здесь сидит. А оказывается, даже общаются и координируют свои действия.
Кто в ополчении?
О том, что у казаков границ нет, нашей газете Виктор Водолацкий уже говорил, когда присоединяли Крым. На это раз я снова решил обратиться к нему — он все же верховный атаман Союза казачьих войск России и Зарубежья, да еще и депутат Государственной Думы. И он сказал почти то же самое.
— Казаки, что стоят на этих погранзаставах, — это донские казаки Луганского округа, — объяснил Виктор Петрович. — Они подчиняются атаману Леониду Рубану. То есть они граждане Украины. Их семьи оказались отрезаны от исторических земель после незаконного решения Совета народных комиссаров от 1922 года о проведении границы между Россией и Украиной через земли Всевеликого войска Донского. Сейчас они пытаются восстановить справедливость. Мы готовим иск в Европейский суд о признании этого исторического документа незаконным. Хотят идти в Европу — пусть идут, но сперва вернут нам Донбасс.
— Но они сами сказали мне, что их атаман — Николай Козицын. Что вы можете сказать о нем самом и о таком поведении его подчиненных?
— Конечно, я скажу, что он молодец. Любой на его месте поступил бы так же. Боевики «Правого сектора» и бойцы нацгвардии не хотели организовывать гуманитарный коридор для беженцев. Теперь он есть.
Постфактум
Гости, которых ждали ополченцы на «Должанском», так и не пришли. И слава Богу. Зато прямо на следующий день прошло сообщение о взятии под контроль еще одного КПП — в Червонопартизанске (выезд со стороны Гуково), а еще через день — в Красном Лимане.
Можно сказать, что пока отход беженцев из охваченных войной территорий ничем не затруднен. А ведь еще несколько дней назад уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов говорил, что какие-то автобусы действительно не пропускали. Даже с детьми.
Когда я сообщил российским пограничникам о возможной угрозе со стороны Луганска, они отреагировали на это удивительно спокойно. Мол, знаем, уже сообщили по рации. Странно — ведь в эпицентре возможного боя окажутся сотни мирных людей. Сможет ли отстоять свою позицию десяток казаков с автоматами? Станут ли им в случае чего помогать российские пограничники? Но пока решительных действий по возвращению захваченных ополченцами погранзастав со стороны украинских военных нет. Напротив, их сдают одну за одной. И что это — просчет, гуманный шаг для отвода беженцев или хитрый стратегический маневр, — знают только в штабе украинской армии. Один из ополченцев, недавно вернувшийся из Донецка, даже сообщил, что это заслуга атамана Козицына: мол, ему удалось деморализовать пограничников-срочников, вот они и ушли.
Украинские СМИ, в свою очередь, преподносят ситуацию с границами совсем иначе. Для них это — перехваченная ополченцами попытка полностью перекрыть границу с Россией на указанных восьми КПП. Но верится в такое оправдание слабо. Неужели они верили, что «закрытые» и оставленные без присмотра погранзаставы никто не займет?
Источник: Южный Федеральный
